В середине этого англо-индийского хаоса в большом потрепанном кресле восседал генерал Грант, положив туго забинтованную ногу на другое кресло.
— Замучила подагра, — объяснил генерал. — У вас нет подагры, господин… э… Пуаро? Эта проклятая болезнь может кого хочешь выбить из колеи. А во всем виноваты мои отец и дедушка: пили всю свою жизнь как сапожники. И вот результат: наследственность сыграла со мной злую шутку. Хотите выпить, господин Пуаро? Тогда позвоните, если вам нетрудно, в колокольчик, вызовите слугу.
Пуаро позвонил. Вошел слуга в чалме. Генерал, назвав его Абдулом, приказал принести виски с содовой. Когда тот принес бутылки и бокалы, генерал налил Пуаро такую огромную порцию, что тот запротестовал.
— Не могу составить вам компанию, господин Пуаро. — Генерал печально посмотрел на бокал. — Мой доктор говорит, что для меня спиртное равносильно яду. Ничего они не понимают, эти шарлатаны. Только портят другим настроение. Им нравится сажать людей на диету и пичкать либо манной кашей, либо рыбой, приготовленной на пару. Тьфу, — сплюнул генерал прямо на пол, — даже произносить противно… Паровая рыба… Тьфу…
Жестикулируя, генерал так вошел в раж, что задел больную ногу и взвыл от боли, произнося проклятья в чей-то адрес.
Придя в себя, он долго извинялся за свой лексикон.
— Я как медведь в берлоге с больной головой, — сказал он. — Когда у меня приступ подагры, девочки стараются со мной встречаться поменьше. Мне говорили, — вдруг вспомнил генерал, — что с одной из них вы уже знакомы?
— Имел такое удовольствие, генерал, — сказал Пуаро. — Их у вас несколько, насколько я знаю?
— Четверо, — угрюмо бросил генерал. — Четыре дочери и… ни одного сына. Четыре дьявольских отродья! — добавил он в сердцах. — Есть над чем задуматься.
— Они у вас, насколько я слышал, все красивые? — поинтересовался Пуаро.
— Не дурнушки, — самодовольно произнес генерал. — Нет. Совсем даже наоборот. Я никогда не могу даже догадаться, что у них на уме. Это же гиблое дело — следить за ними. Такие уж времена. Да и что я могу сделать? — с горечью спросил генерал. — Ничего. Не запирать же мне их на замок, в самом деле?
— А как к ним относятся соседи? — поинтересовался Пуаро. — Любят их?
— Некоторые старые «киски» терпеть их не могут, — сказал генерал. — Рядятся в тогу невинного ягненка. Но меня-то им не провести. Встречает как-то меня одна голубоглазая вдовушка и начинает мурлыкать, как котенок: «Бедный генерал, — говорит она, а в глазах голодный блеск, — у вас, вероятно, такая тяжелая, но интересная жизнь!» Вам не кажется, господин Пуаро, что это выглядит явным сватовством? Ну да ладно. — Генерал подмигнул. — Черт с ними, с этими «кисками»!
И он весело расхохотался.
— И все же я скажу вам, — продолжал генерал, — что это не такое уж и плохое место, этот Мертоншир, хотя и шумное. Я люблю деревню, которая была раньше, без машин, без джаза и без этого дурацкого радиоприемника. У меня в доме, господин Пуаро, нет никакого приемника, и я запретил девочкам приносить что-либо подобное в дом. Они об этом знают и порядок не нарушают. Старому человеку нужен покой в его собственном доме.
Пуаро осторожно перевел разговор на Антони Хоукера.
— Хоукер? — переспросил генерал. — Нет, не знаю, даже не слышал. Хотя постойте. Такой неприятный молодой человек с близко посаженными глазами? Не верю людям, которые не могут смотреть прямо в глаза.
— Но он дружит, насколько я знаю, — сказал Пуаро, — с вашей дочерью Шейлой.
— С Шейлой? — удивился генерал. — А я и не знал. Девочки никогда мне ничего не рассказывают.
Внезапно он замолчал, приподняв густые брови, пронизывающим взглядом пробуравил собеседника.
— Послушайте, господин Пуаро, — недовольно произнес генерал, — в чем дело? Не объясните ли вы мне толком причину своего визита в мой дом?
— Это очень трудно, — начал Пуаро, — потому что я и сам еще многого не знаю. Могу только сказать, генерал, что ваши дочери, и Шейла в том числе, попали в компанию дурных людей.
— В компанию дурных людей? — не понял генерал. — Вы меня пугаете, господин Пуаро. Я больной человек и много времени провожу дома. Вот и узнаю новости то от одного посетителя, то от другого. Но что же мне делать, господин Пуаро?