Он должен признать, что был дураком, когда перевел свое состояние на имя жены. Незачем ее винить в том, что она воспользовалась его глупостью. Он может только себя винить за свое теперешнее положение. Вся беда в том, что у него с самого начала не было достаточно смелости. Мужчина должен быть мужчиной!
Он давно уже думал об одной вещи – пансион его жены, несомненно, приносит доход, и он имеет право на некоторую долю прибыли. Его жена, в конце концов, вовсе не дурная женщина, но, по-видимому, у всех женщин один и тот же недостаток: они не понимают, какое положение должен занимать мужчина.
– И я вынужден буду поговорить с ней, да, сэр, я ей прямо выложу все. Мне, быть может, придется быть несколько резким, но этот дом куплен на мои деньги, и я требую свою долю доходов. Без глупостей! Карты на стол, говорю я!
Все это старик произносил шепотом, глядя голубыми, водянистыми глазами на сонную фигуру мальчика, сидевшего на постели.
Старик снова стоял в дверях и робко, выжидающе глядел на Уилла.
Но как раз в это время настойчиво задребезжал колокольчик, возвещавший, что ужин подан, и они вместе спустились вниз – Уилл впереди.
За длинным столом уже собралось несколько человек, и на лестнице слышались шаги спускавшихся вниз людей.
Два ряда молодых рабочих молча ели.
То был субботний вечер – вот почему два длинных ряда молодых рабочих ели молча и торопливо.
В этот вечер, закончив еду, они начнут быстро разбегаться в ярко освещенные части города.
Уилл сидел, впившись обеими руками в стул.
В субботу вечером молодые люди что-то делали. Работа недельная кончилась, в карманах звенело серебро. Рабочие ели молча, а потом, один за другим, быстро удирали в город.
Его сестра весною выйдет замуж за приказчика из ювелирного магазина. Значит, ее прогулки с этим молодым человеком вылились в нечто определенное.
Молодые фабричные рабочие Эри надевали в субботу вечером лучшие костюмы и разгуливали по освещенным улицам.
Некоторые направлялись в парк. Другие стояли на перекрестках и болтали с девушками, а третьи гуляли с ними по улицам. Были еще такие, которые шли в салун и пили пиво и виски.
Они стояли у стойки бара и беседовали.
– Да будь он проклят, мой десятник! Я ему скулу сверну, если он еще раз начнет лаяться!
А в одном из рабочих пансионов Эри сидел молодой человек из Бидвелля, и перед ним стояла тарелка с мясом и картофелем. Комната была плохо освещена. В ней царил хмурый полумрак, а на серых обоях выделялись черные полосы. На стенах играли тени. И по всем сторонам этого молодого человека сидели другие молодые люди и ели торопливо и молча.
Уилл порывисто встал из-за стола и направился к двери, которая вела на улицу. Никто не обратил на него внимания. Никому дела не было до того, угодно ему есть свое мясо с картофелем или нет.
За столом прислуживала хозяйка, жена старого корнетиста, но она как раз в это время отлучилась на кухню. Это была молчаливая, суровая женщина, всегда одетая в черное.
Для всех рабочих в столовой внезапный уход Уилла не имел никакого значения. В таких местах люди не привыкли удивляться чьему-либо приходу или уходу.
Только один из рабочих, человек постарше остальных, широкоплечий, с густыми черными усами, поднял глаза от тарелки; он слегка толкнул своего соседа локтем в бок и, указав большим пальцем руки за своей спиной, усмехаясь сказал:
– Наш новичок, видимо, скоро на удочку попался. Даже не терпится ужин закончить. Вот это так! Как рано ему юбочка свидание назначила.
Но напротив того места, где сидел Уилл, старый корнетист следил за уходившим, и в глазах у него была тревога. Он рассчитывал на целый вечер вперед. Он надеялся, что будет рассказывать Уиллу о своей юности.
Но вот его молодой друг уже дошел до двери, которая вела на улицу, и у старика появились на глазах слезы. Его губы задрожали. Почему это глаза начинают слезиться и губы дрожать из за малейшей обиды? Удивительно ли, что он уже больше не в состоянии играть в оркестре на корнет-а-пистоне.
А теперь Уилл потонул во мраке за окном, и вечер потерял всю прелесть для старика, а дом начал казаться пустым и призрачным. Он решил напрямик объяснить Уиллу, как он предполагает впредь вести себя по отношению к своей жене в вопросе о деньгах.
Разобравшись в этом вопросе вместе с Уиллом, он набрался бы больше смелости. Если на его деньги был куплен дом, в котором теперь находился пансион, то он имеет право на часть доходов. А прибыль должна быть. Кто же станет содержать пансион, который не дает прибыли? Ого, эта женщина, на которой он женился, вовсе не такая дура!
Даже старому человеку и тому нужно иметь немного денег в кармане. У такого старого человека, как он, скажем, имеется молодой друг. И хорошо бы иметь возможность сказать иногда: