Но знал он и другое — с трибуны Мариинского дворца далеко слышно. «…Если я заговорю —…к этому прислушается вся Россия…»
С назначением в члены Государственного совета у Кони появляются надежды — в который уже раз! — на то, что его опыт и знания окажутся полезными родине. «…Теперь настала для меня деятельность, на которой я чувствую, что могу быть очень полезен, вступив в наиболее свойственное мне амплуа «резонеров» — в Государственном Совете», — пишет он из Берлина Савиной. И Кони действительно бросается в бой, стремясь способствовать разрешению некоторых острых, давно наболевших вопросов общественной жизни России. Вопросы эти были прежде всего вопросами нравственного порядка — борьба с пьянством, свобода вероисповедания, права женщин, упразднение тотализатора и многие другие, на годы увязшие в заседательной рутине, проблемы. Государственный совет не был для Кони синекурой. Шутя он называл заседания там «каторжными работами на Сахалине у Синего моста».
Когда, после разгрома I Думы, царь распустил на восемь месяцев и Государственной совет, Кони с возмущением писал: «Если бы вы видели, как ликуют эти лакеи и тунеядцы — члены Государственного] совета от возможности 8 месяцев ничего не делать. Как не чувствуют они всей фальши своего положения».
Не многие из членов Государственного совета были ему симпатичны.
Когда волна пустого словоблудия захлестывала зал Мариинского дворца, Кони обменивался шутливыми, иногда стихотворными записочками с Петром Петровичем Семеновым-Тяншанским, с Максимом Максимовичем Ковалевским…
Даже Победоносцев сказал однажды, имея в виду Государственный совет: «…да, ведь это учреждение, которое надо бы на замок запереть и ключ бросить в Неву. Мне опротивело слушать всю их болтовню».
Наблюдая за тем, с каким достоинством, с какой важностью несут на себе его коллеги по Государственному совету свои мундиры, как, словно бы невзначай, ревниво подсчитывают количество орденов на груди у соседа, Анатолий Федорович с ядовитым сарказмом писал:
Мохнатый контрреволюционер министр юстиции Иван Григорьевич Щегловитов был главным оппонентом Кони, по какому бы вопросу тот ни выступал. И вел за собой большинство членов Государственного совета, «этого кладезя трусости, лакейства перед тем, «что скажут».
Особую горечь испытывал Анатолий Федорович от того, что Щегловитов когда-то был его учеником в Училище правоведения!
Разочарование в своих «сослужебниках», слабая надежда на их поддержку хоть и огорчали Кони, но не погасили его активности. 5 декабря 1907 года он выступил с яркой речью о необходимости решительной борьбы с пьянством.
Его друг, академик Шахматов, написал Кони 12 декабря: «С большим удовлетворением прочел Вашу речь в Государственном] С[овете]. Радостно отзывается она в сердцах русских людей, соединивших с Вашим именем определенные идеалы».
Сам Шахматов был избран в Государственный совет от Академической курии в 1906 году и в том же году вышел из него вместе с профессором Вернадским, Лаппо-Данилевским, Багалеем, академиками Шишковым и Перемшиным в знак протеста против роспуска I Государственной думы…
Обсуждение проблемы попечительства о народной трезвости растянулось в Госсовете на несколько лет. Анатолий Федорович не теряет времени даром и собирает социологические материалы, свидетельствующие о том, какой вред наносит пьянство народу. И снова бросается в бой — выступает в заседаниях 11 марта и 19 ноября 1909 года.