Алексей Иванович Кони был человеком образованным, выделявшимся на общем фоне московского купечества — уже сам факт, что Кони торговал оптическими, математическими и физическими изделиями, говорит о многом. Эта торговля, не принесшая больших барышей, требовала определенных знаний. А сведения о том, что сын его Федор, впоследствии ставший известным драматургом, ученым, редактором, всесторонне образованным человеком, «развился дома» под влиянием матери, Аграфены Никитичны, свидетельствуют о том, что супруга у Алексея Ивановича была ему под стать.
Известно, что, кроме Федора, были еще у Алексея Ивановича Кони сын Николай и дочери Елизавета и Ольга. В архиве Анатолия Федоровича сохранилось несколько писем Елизаветы и Николая Кони к его отцу Федору Алексеевичу, написанных уже после того, как он переехал в Петербург. Письма эти передают быт купеческой Москвы и суровые правила, царившие в семействе Копи.
Об особом, застойно-патриархальном укладе жизни в Москве первой половины прошлого века много написано. Этот уклад особенно характерен был для купеческой среды. «У нас в Москве как и всегда все обстоит благополучно, человечество ест, пьет исправно, ездит по клубам и ничего не делает, это уж так устроено издавна… — писал Николай Алексеевич брату и далее рассказывал о том, как скончался от бездействия и праздности некий Иероним Южный. — …Мы уже свыклись с такого рода развязками, объелся, опился у нас слова обыкновенные, обыкновеннее нежели у Вас простудился, получил насморк».
Когда в семье посчитали, что домашнее воспитание Федора закончено, его отдали в «Воспитательно-Учебное заведение Благородного юношества», принадлежавшее Леонтию (Леопольду) Ивановичу Чермаку.
Директором заведения был Петр Дружинин. Федор проучился у Чермака четыре года — с 1824 по 1827-й, год от года получая похвальные листы. Первый такой лист — в 1824 году — выдан ему «за хорошее поведение и хорошие успехи». Второй в следующем году — «за очень хорошие успехи и похвальное поведение», а в 1826 году — «за отличные успехи и хорошее поведение».
В 1827 году Федор сдал экзамены в Московский университет. На философский[2] факультет. Но некоторое время спустя перешел на медицинский, где подружился с Н. И. Пироговым.
В обширной литературе о Ф. А. Кони упоминается о том, что в 1833 году он закончил медицинский факультет, но «тем не менее посвятил себя педагогии…». Однако в архивах имеется свидетельство, выданное ему «мая 8 дня 1833 ректором университета Иваном Двигубским о том, что Федор Алексеевич прослушал лекции: «Российской истории и статистики. Российского красноречия и поэзии, Всеобщей истории, Греческой и Латинской словесности, теории изящных искусств и Археологии, Немецкой и Французской словесности, Ботаники, Минералогии, Зоологии, Математико-физики, Химии, Фармации, Анатомии, Физиологии, Патологии и Терапии, общей и частной Фармакологии, Рецептуры, Хирургии, Повивального искусства, Судебной Медицины, Глазных болезней, истории Медицины, касательно же поведения его ни о каких предосудительных поступках начальство сведения не получало. А ныне, по прошению его от Университета с возвращением представленного им при вступлении в Университет увольнительного от общества свидетельства за № 958, уволен, и как он полного курса учения не окончил, то ни какими преимуществами, Высочайше дарованными окончившим курс учения университетского, пользоваться не может».
Трудно сказать, почему Федор Алексеевич не закончил полного курса, но покинул он университет всесторонне образованным человеком, свободно разговаривал на пяти языках, блестяще знал литературу и историю.
По воспоминаниям современников, был он добрым и отзывчивым человеком. Пылким, увлекающимся.
«Идеалист и романтик, испытавший благодаря этому немало горьких минут… горячо верил в великое будущее русского народа», — напишет потом его сын Анатолий Кони.
Д. В. Григорович, вспоминая свою первую встречу с Федором Алексеевичем, рассказывал о том, что Кони «приветливостью и добротой победил мою робость к редакторам и литературным авторитетам… Это был небольшого роста, худощавый человек, в черном, как смоль, парике, с черными, быстрыми, умными глазами, смотревшими сквозь стекла золотых очков».