Декан юридического факультета В. Лешков писал 10 июня 1865 года в Совет императорского Московского университета: «На бывших экзаменах в мае и июне… настоящего академического года юридическим факультетом удостоены степени кандидата тридцать три человека, из них подали удовлетворительные кандидатские рассуждения следующие 24 человека:
1. Климов Василий
2. Ключенков Александр
3. Кобылкин Николай
4. Кони Анатолий…»
Собирать материалы для своей кандидатской диссертации Кони начал на четвертом курсе. Ее тему — «О праве необходимой обороны» подсказало чтение немецкого криминалиста Альберта Беркера, французов — автора учебников по уголовному праву Жозефа Буатара и автора курса международного права Жана Ортолана. Прекрасное знание европейских языков позволяло Кони свободно пользоваться зарубежными источниками. Тем более что в русской юридической литературе этой проблемы ученые не касались. Три месяца упорной работы, «сладость первого самостоятельного научного труда», и в марте 1865 года диссертация легла на стол ректору университета Бар-шеву, который в начале мая передал ее в Совет с одобрительной отметкой на полях: «Весьма почтенный труд». В Совете работа тоже произвела хорошее впечатление. Было решено напечатать ее в «Приложениях к Университетским известиям».
В последний год пребывания в университете Кони испытал необычный подъем, состояние постоянной эйфории — 20 ноября 1864 года Александр II обнародовал новые Судебные уставы. Двадцатилетний юноша был полон надежд на то, что слова самодержца: «Правда и милость да царствуют в судах» — претворятся в действительность с введением новых судебных учреждений. Будущее сулило благородную и интересную работу по утверждению правосудия.
«…Старый суд, решительная отмена которого была возвещена Судебными уставами, представлял в законодательном своем начертании и в практическом осуществлении безотрадную картину, оправдывающую негодующие слова Хомякова о том, что наша жизнь «в судах черна неправдой черной». Поклонник «возвышенного и возвышающего дух строгого учения» Канта, утверждающего «справедливое отношение к человеку», Кони становится верным рыцарем правосудия. И несомненно, что его диссертация «О праве необходимой обороны» носит на себе печать оптимизма по случаю принятия новых уставов. Оптимизма, как оказалось, преждевременного…
Через пятьдесят лет Кони будет вынужден признать, что «Судебные уставы явились своего рода островком среди текущей действительности, с ними несогласованной…», островком, берега которого заливали волны вражды и вольного или невольного невежества, «отрывая от него кусок за куском…». Тем не менее все пятьдесят лет он оставался верен своей «первой любви». А любовь всегда требует жертвенности: его жизнь и была тревожной, полной горьких разочарований и ударов судьбы. Но она подарила ому и светлые минуты душевного удовлетворения, которые приходят, по его же словам, тогда, «когда на закате своей трудовой жизни, вспоминая отдельные ея эпизоды, деятель имеет возможность сказать себе, что ни голос страсти, ни посторонния влияния, ни личныя соображения, ни шум и гул общественного возбуждения — ничто не заглушало в нем сокровенного голоса совести, не изменяло его искреннего[8] убеждения и не свело его с указанного Судебными уставами пути действительного правосудия».
В июне 1865 года Анатолий Кони окончил университет. Ему исполнился двадцать один год. Не надо думать, что Кони был скучным «зубрилой», у которого любовь к «системе», к порядку перечеркнула веселые и яркие студенческие годы. Нет, ни одна из студенческих радостей не была ему чужда. Веселый, энергичный, он пользовался любовью у студентов и уважением у профессоров. Годы учебы доставляли Кони истинное удовольствие.
Евгений Кони, гостивший в Москве, 10 июня 1865 года писал отцу: «Брата вижу каждый день, но не особенно долго. — Однако я уже был с ним на Мануфактурной выставке, в Зоологическом саду, в театре и наконец в одном из закоулков Гостиного двора, где мы пили квасы… В театре я видел «Доходное место», где Шумский великолепен. Из театра я, брат, Куликов и Третьяков (помнишь, тот молодой человек, который явился к нам от брата, за пьесами, он теперь первый любовник Московской сцены, на роли Шумского, и, как говорят, малый очень талантливый), мы отправились ужинать в Московский трактир. Было много съедено и много выпито, и начался разговор с остротами. — Это истино был блестящий разговор. — Брат и Куликов острили вперегонки, я был тоже в ударе, и следовательно тоже не отставал… Третьяков весьма натурально изображал пьяного. — Вообще вечер провели очень весело. Завтра я иду опять в театр… Роль Лемениля играет Шумский, не знаю уж, что это будет. Сегодня я с матерью снимался на карточки, и, кажется, вышло хорошо, Анатолий здесь кумир, его чуть не на руках носят. — Часто он справляет у своих товарищей кандидатства и может сказать что была игра! Был я с Анатолием и в Грановитой палате и на Иване Великом. — Вообще Москва не так гнусна, как с первого раза кажется. — Одно, что скверно здесь… сильно гуляет тиф… Анатолия сегодня пригласили Кони, дабы проэкзаменовать Евгения Губина, который хочет поступить в Университет. — Результатом экзамена было то, что Анатолий объявил, что Женя может поступить во 2 класс гимназии, — не далее. Я уезжаю отсюда 15-го числа, буду у Вас вместе с Анатолием».
8
Выделение р а з р я д к о й, то есть выделение за счет увеличенного расстояния между буквами заменено курсивом. (не считая стихотворений). — Примечание оцифровщика.