По всем признакам монархи рассматривали инквизицию как временную чрезвычайную меру, призванную обеспечить незыблемость христианской веры. Вскоре, однако, очевидная сложность проблемы начала приводить в отчаяние даже тех, кто поддерживал эту инициативу. Среди этих людей, что скорее кажется логичным, было много и самих конверсос, которые полагали, что новое учреждение поможет разрешить их ситуацию. Для начала большинство назначенных в 1480-х гг. инквизиторов крайне мало знали о еврейских религиозных обрядах. Поэтому зачастую они становились слепыми орудиями в руках судебной системы, придававшей слишком большое значение социальному давлению и предрассудкам. Тот факт, что в первые годы своей работы инквизиция принимала к рассмотрению анонимные доносы, как правило, лишал обвиняемых в «жидовствовании» шанса доказать свою невиновность. Неудивительно, что многие конверсос начали использовать свое значительное влияние в городских советах, чтобы препятствовать работе инквизиторов. Затем, с середины 1480-х гг., члены городских советов и местные чиновники начали в значительной степени игнорировать политику короны и издавать прямо антииудейские постановления, утверждая, что именно иудеи, а не «новые христиане» должны быть лишены возможности влиять на жизнь общества. В процессе новообращенным евреям удалось заручиться поддержкой значительной части «старых христиан» из числа городских богачей, недовольных тем, что Изабелла и Фердинанд продолжали защищать иудеев. Члены городских советов по всей Испании неумолимо издавали все новые антииудейские указы, что привело к постепенному изгнанию евреев из многих городов и провинций. Проблема стала настолько запущенной, а антииудейские настроения – настолько популярными, что монархи были вынуждены с неохотой пойти на наиболее радикальное решение. 30 марта 1492 г., всего через три месяца после окончательного завоевания Гранады и вопреки своим личным воззрениям, они издали указ, предписывающий всем евреям, отказавшимся принять христианство, в течение трех месяцев покинуть пределы страны[51].
Это злополучное решение было принято ровно за месяц до того, как монархи в итоге согласились поддержать атлантический проект Колумба. Наконец генуэзец пожинал плоды своих многолетних усилий и мог почувствовать облегчение от того, что колебания Изабеллы и Фердинанда сошли на нет. Сам он, в свою очередь, мог успокоить государей. Гранада пала, а ситуация с евреями разрешилась, по крайней мере теоретически, но долгая война, а также изгнание многих из наиболее надежных кредиторов монархии привели к истощению казны. Почему бы не сосредоточиться на предприятии, которое могло бы обеспечить столь необходимое богатство? Кроме того, этот проект имел решающее стратегическое значение для крестового похода против ислама: он позволил бы Кастилии наладить контакты с Азией, обитатели которой, как многие тогда считали, были готовы помочь христианам в их борьбе против мусульман. Подобные представления уходили корнями в далекое прошлое и нашли яркое выражение в легенде о пресвитере Иоанне – мифическом государе, на чью поддержку в борьбе против османской угрозы теперь можно было смело ссылаться[52]. Как неоднократно настаивал сам Колумб, его начинание могло включать и возвращение в Испанию через Иерусалим, открывая тем самым возможность для атаки с тыла. В этом контексте Колумб трактовал долгожданную поддержку его проекта со стороны Изабеллы и Фердинанда как выражение благодарности Богу за победу в Гранаде. Наконец-то монархи получили возможность вновь полностью посвятить себя войне против ислама – очевидному божественному предназначению, для которого Кастилия обладала уникальным набором преимуществ.
Колумб был настолько уверен в себе, что поставил монархам невероятно жесткие условия. Главным из них было требование навечно предоставить ему и его потомкам пост вице-короля и главного правителя любых открытых им земель. Это было равносильно праву создавать собственные феодальные владения в любых заморских землях короны – а именно этого Изабелла и Фердинанд стремились избежать в Кастилии с тех пор, как вышли победителями из гражданской войны и осознали важность защиты интересов городов от феодальных поползновений знати[53]. Неудивительно, что монархи выдвинули совсем другой план. При составлении соглашения с Колумбом они обратились к решениям, которые были хорошо отработаны во время Реконкисты и завоевания Канарских островов, когда для короны стало привычным делом заключать контракты с руководителями экспедиций. Эти жесткие контракты, согласованные непосредственно с монархом и известные как «капитуляции», capitulaciones (дословно «главы», то есть условия, оговоренные в контракте), сохраняли за короной права на любые новые территории, гарантируя тем, кто взял на себя руководство операцией, должное вознаграждение (mercedes – «милости»). Главы экспедиций могли ожидать трофеев, дарования земли и даже пожалования благородного статуса. Последний обычно следовал за предоставлением особых военных полномочий и прав управления определенной территорией и часто сопровождался наследственным титулом, что делало человека так называемым аделантадо (adelantado – труднопереводимое слово, означающее «тот, кто идет вперед»). Это были довольно заметные полномочия, очень привлекательные для потенциальных исследователей. Однако монархи всегда делали оговорку, в которой подчеркивалось, что экспедиции в основном предпринимались с целью распространения христианской веры и что капитуляции были их единственной правовой основой. Более того, капитуляции защищали полномочия короны, считавшейся конечным источником права, в отношении любых возникающих феодальных анклавов. Таким образом, Изабелла и Фердинанд предпринимали все шаги, необходимые для исключения любого неподчинения, настаивая на фундаментальном праве короны организовывать всякое распределение земли между поселенцами на новых территориях и ставя все права и привилегии построенных там новых городов в прямую зависимость от королевских хартий.
52
Эта точка зрения была ключевой для францисканских и доминиканских миссионерских предприятий XIII в. в Монголии и все еще доминировала в литературе хилиастов, столь привлекавшей Колумба. О монгольской миссии см.: Christopher Dawson, ed.,
53
Антифеодальная политика Изабеллы и Фердинанда подробно проанализирована Стивеном Халицером в его работе