– Я последний?
– Не совсем. Как дела, Альдо?
– Вполне себе ужасно! – улыбнулся Беллини тонкими губами и отвел Ломели в сторону. – Вы читали сегодняшние газеты – какое у меня может быть настроение? Я дважды размышлял о «Духовных упражнениях» святого Игнатия[28], чтобы сохранить спокойствие.
– Да, я читал газеты, и, если хотите моего совета, мудро было бы не обращать внимания на всех этих самозваных «экспертов». Предоставьте это Богу, мой друг. Будет Его воля – все случится, нет так нет.
– Но я не только безвольный инструмент в руках Господа. У меня есть что сказать по этому вопросу. Он наделил нас свободной волей. – Беллини понизил голос, чтобы остальные не услышали его. – Я вовсе этого не хочу, вы понимаете? Ни один человек в здравом уме не может желать стать папой.
– Некоторые из наших коллег, кажется, придерживаются другого мнения.
– Значит, они глупцы, если не что похуже. Мы оба видели, что папство сделало с его святейшеством. Это Голгофа.
– Тем не менее вы должны быть готовы. Обстоятельства складываются так, что папой вполне можете стать вы.
– Но если я не хочу этого? Если я в сердце своем знаю, что не достоин?
– Чепуха. Вы куда достойнее всех нас.
– Нет.
– Тогда скажите вашим сторонникам, чтобы они не голосовали за вас. Передайте эту чашу кому-нибудь другому.
На лице Беллини появилось мучительное выражение.
– Чтобы чашу получил он?
Кардинал кивнул вниз по склону. К ним поднималась плотная, коренастая, чуть ли не квадратная фигура, формы которой становились комичнее от того, что по бокам шли высокие швейцарские гвардейцы в шлемах с перьями.
– Он-то не испытывает никаких сомнений. Он вполне готов свести на нет тот прогресс, который мы достигли за последние шестьдесят лет. Как я буду жить со своей совестью, если не попытаюсь его остановить?
Не дожидаясь ответа, Беллини поспешил в Каза Санта-Марта, оставив Ломели встречать патриарха Венеции.
Из всех клириков, которых видел Ломели, кардинал Гоффредо Тедеско меньше всего походил на клирика. Незнакомый с ним человек, взглянув на его фотографию, вероятно, сказал бы, что это мясник на пенсии или водитель автобуса. Тедеско происходил из крестьянской семьи в Базиликате, с самого юга, младший из двенадцати детей – такие громадные семьи когда-то не были в диковинку в Италии, но после Второй мировой войны практически исчезли. Нос ему сломали в юности, и теперь тот имел форму луковицы и был слегка изогнут. Тедеско носил длинные волосы, кое-как разделенные пробором. Брился тоже небрежно. В гаснущем свете дня он напомнил Ломели фигуру из другого столетия; может быть, Джоаккино Россини[29]. Но деревенский образ был маской. Кардинал имел две степени по теологии, говорил на пяти языках и был протеже Ратцингера на должность префекта в Конгрегацию доктрины веры, где его называли вышибалой панцер-кардинала. После похорон папы Тедеско уехал из Рима, сказав, что ему тут ужасно холодно. Никто ему, конечно, не поверил. Публичности ему вполне хватало, а его отсутствие лишь усиливало связанную с ним таинственность.
– Мои извинения, декан. Поезд задержался в Венеции.
– Как здоровье?
– Неплохо… хотя в наши годы никто по-настоящему не бывает здоров.
– Нам вас не хватало, Гоффредо.
– Не сомневаюсь, – рассмеялся Тедеско. – Увы, ничего не мог с этим поделать. Но мои друзья хорошо информировали меня о происходящем. Еще встретимся, декан. – И обратился к швейцарскому гвардейцу: – Нет-нет, мой дорогой, дайте это мне.
Так, до конца играя человека из народа, он настоял на том, что самостоятельно понесет в дом свой чемодан.
29