Прислонившись к витому столбику в изножии кровати, я стал лениво аплодировать этому актёру:
- Синьор Джокер, я в восхищении. Какая хрупкость и беззащитность. Посмотрев на твоё лицедейство, можно даже поверить, что ты невинная жертва. Только вот этим меня не купишь. Кстати, как тебе такое положение? – мгновенно оказавшись рядом с ним, я запустил пальцы в эту буйную шелковистую гриву, рывком развернул лицом к себе и… застыл в шоке, так и позабыв выпутать руку:
- ПОТТЕР???!!!
- СНЕЙП???!!!
Мы смотрели друг на друга, позабыв о начатой игре. Всё внезапно встало на свои места. И как я только не узнал этот кошмар в лабиринте? А потом, когда Люциус рассказывал мне о профессоре Артефактологии? Это же один в один был портрет, нарисованный мною при нашем блуждании по катакомбам. На мгновение мне показалось, что в широко раскрытых зелёных глазах мелькнула затаённая радость и… смущение, но уже через мгновение, этот мальчишка нагло улыбнулся мне, вновь вживаясь в образ Очень-Большой-Сволочи-по-имени-Джокер.
- Какая встреча, профессор! Значит, мне всё-таки удалось точно просчитать ваш род деятельности. Только вот никогда не думал, что вы способны обокрасть спящего. Ну, и что мы со всем этим будем делать?
Я уже хотел, было, в прежнем ключе ответить этой сволочи, но вовремя взял себя в руки. Он же опять пытается мной манипулировать, акцентируя внимание на наших школьных отношениях! И как только вычислил, гадёныш, что студенты для меня табу? Иначе он не стал бы так прицельно бить по моему чувству вины и давить на совесть. Да-а, Альбус, ты вырастил достойного ученика. Вот только не выйдет. Это связанное по рукам и ногам, казалось бы, беспомощное существо, нагло посверкивавшее зелёными глазищами из-под гривы спутанных, наполовину скрывавших его лицо волос, больше не ассоциировалось у меня с самым ненавистным из моих учеников. Это был Джокер, и баста! А совести… Я предпочитал считать, что такого атавизма у меня нет.
- Что будем делать с этой ситуацией, я решу позже, а вот что делать с тобой, уже решил… Кажется, кто-то посылал мне открытку с благодарностью за проведённое время? Ну что ж, ничего не имею против того, чтобы продолжить наше знакомство. На ближайший месяц мне понадобится постельная игрушка, а ты как никто другой подходишь на эту роль, – для своей речи я нарочно выбрал максимально издевательский тон, надеясь спровоцировать своего противника на срыв, но, как оказалось, не на того напал. Парень вернул мне мою улыбку с процентами и, вывернувшись, насколько позволяли верёвки, провоцирующе потёрся животом о моё бедро:
- А силёнок справиться хватит? Возраст всё-таки…
Вот гад!!!
- Тебе требуются доказательства? – одним текучим движением метнувшись к распростёртому на кровати телу, я придавил его к постели, наконец-то накрыв губами такой желанный рот. Наш поцелуй отнюдь не был нежным. Мы как звери боролись за доминирование, яростно сражаясь языками и прикусывая губы до крови. Первым не выдержал он, разорвав поцелуй и, откинувшись на подушки, судорожно глотал воздух и пытался выровнять дыхание. Его сердце под моими грубо ласкающими его грудь руками билось бешено, как пойманная в неволю птица, и моё вторило ему в ответ. В голове шумело, мои демоны рвались наружу, но я сдерживал их из последних сил, пытаясь сохранить ясность сознания и контроль над ситуацией, иначе дело могло кончиться банальным изнасилованием, а я не хотел причинить ему физическую боль. Унизить, подчинить, заставить чувствовать себя шлюхой – да! Но не причинить боль. Отстранившись и упершись в постель руками по обеим сторонам от его головы, я усилием воли пытался вернуть себе контроль.
Может быть, мне и удалось бы удержать себя в руках, но в следующую секунду мой поверженный и, казалось бы, сдавшийся противник метнулся ко мне, насколько позволяли удерживавшие его путы, и нанёс удар головой в лицо. Нападение застало меня врасплох. Голову я успел отдёрнуть… почти. Носу всё же ощутимо досталось. Да так, что искры из глаз посыпались. А вот от второго удара – бедром в пах – увернуться не успел. Хорошо, что ему не хватило замаха, иначе… Но боль отошла на второй план, когда, придавив-таки вероломные конечности, я поднял взгляд на его лицо, привлечённый странными звуками. Ярость полыхнула в груди огненным всполохом, когда я узрел смеющуюся физиономию. Джокер не просто смеялся, он хохотал… РЖАЛ, захлёбываясь и отфыркиваясь, не обращая никакого внимания на текущую из прокушенной губы струйку крови. Связанный и лишённый магии, с зацелованными губами и багровыми метками-засосами, алеющими на груди и шее, голый и прижатый моим телом к кровати, этот гадёныш чувствовал себя хозяином положения. Мерзавец! Щенок! Мальчишка! К Мордреду контроль! Теперь меня уже ничто не могло остановить. Ты хотел войны? Будет тебе война! Я набросился на него, забыв всякую осторожность. Не ласкал – завоёвывал. Не целовал – подчинял… Пытался подчинить. Он не уступал мне ни в чём, яростно отвечая на поцелуи, и извивался, вжимаясь в меня всем телом. С губ вместо нежных слов срывались ругательства. Но я всё ещё из последних сил держался, удерживая своих демонов. Но вот мой взгляд встретился с завораживающей зеленью его глаз, в которых воронкой омута плескалось ЖЕЛАНИЕ, и пропал… Страстный шёпот над ухом и рычание, рвавшееся с губ Джокера, только подстегивали моё безумие. Мои руки впились в его бёдра, разводя их в стороны, и вот уже пальцы, сжав по пути напряжённый член, метнулись в ложбинку между ягодицами, по-хозяйски нащупывая вожделенное отверстие… и тут над моим ухом раздался задыхающийся хриплый голос:
- За всё надо платить… Моя цена – артефакт!
Слова не сразу дошли до моего сознания, но когда дошли… Меня буквально отбросило от его тела. Ощущение было такое, словно мне со всей силы врезали под дых. Голова раскалывалась от боли и кружилась, голодные демоны в душе бесились, а по телу от сердца растекался холод. Ярость? Нет. Ярость – это горячее чувство, а мне казалось, что я внезапно превратился в ледяную глыбу. Холодное бешенство. Лицедей! Он всё это время играл со мной?! В таком состоянии я мог убить его, не задумываясь, и пока этот самоубийца не выдал ещё чего-нибудь в том же духе, едва передвигая непослушные конечности, постарался как можно быстрее покинуть спальню. Захлопнув за собой дверь, я перестал сдерживать гнев, и волна стихийной магии буквально взорвала окружающее пространство, оставив от небольшой гостиной с уютной мебелью только опалённые огнём стены, зияющие провалами взорванных окон.
Волной накатила слабость, но гнев ещё не улёгся до конца. Шагнувший из пламени камина Люциус, обозрев меня и учинённый мною разгром, только присвистнул, но задавать вопросов не стал:
- Что-то подсказывает мне, Сев, что ты сейчас не откажешься от тренировки в дуэльном зале.
- Не откажусь, – челюсти всё ещё сводило, и поэтому мой и так довольно жуткий голос сейчас как никогда походил на воронье карканье.
Мы гоняли друг друга по дуэльному залу больше часа, прежде чем мой гнев немного улёгся, и осталось только опустошение. Этим моим состоянием и воспользовался Люциус, чтобы выбить из рук волшебную палочку и, подняв в примиряющем жесте ладонь, поинтересоваться:
- Всё? Выпустил пар?
- Да.
- Моргана-прародительница! Ты чуть меня на тот свет не отправил! Тебя даже покойный Яксли не мог из себя вывести, а уж эта сволочь могла взбесить и мёртвого. Чем тебя так достал этот Джокер? Я не узнаю своего хладнокровного друга.
- Всем.
- Ты допросил его?
- Нет ещё… Прости, Люциус, но не мог бы ты оставить меня одного. Обещаю, что через неделю расскажу тебе всё.
- Через неделю?! Ты с ума сошёл?! Сведения мне нужны сейчас.
- Ничем не могу помочь. Джокер – «крепкий орешек», и расколоть его будет непросто.
- Так, может, тебе помочь?
- НЕТ!!! Я… разберусь сам. Дай мне это время. Я прошу тебя.
Видимо, мои вид и тон, которым я говорил, сделали своё дело, и, окинув меня подозрительным взглядом и вновь нацепив на лицо маску великосветской сволочи, мой старинный друг одним взмахом палочки вернул себе респектабельный вид и, процедив напоследок: «Неделя, и ни часом больше», прошествовал к камину в гостиной.