- Но…
- Я не намерен продолжать этот пустой разговор. Всё, что знал, я уже рассказал Шефу Шеклболту лично. Если вас интересует, не известно ли мне, где может скрываться Кадавейр, то, боюсь, я не смогу достаточно полно ответить на этот вопрос. Этот человек никогда не входил в категорию моих друзей и даже к приятелям не имел никакого отношения.
В последующие полтора часа меня и всех мало-мальски причастных к этой истории членов Гильдии «выворачивали наизнанку», впрочем, без какого бы то ни было положительного эффекта. Ни в своём доме, ни в квартире Кадавейр не появлялся, а об остальных его убежищах никто ничего не знал. Я по этому поводу не испытывал ни малейшего волнения. Это от авроров мой недруг мог скрыться – в конце концов, они не всеведущи – но не от людей Антонина. Да за своих убитых парней Долохов этого слизняка из-под земли мог достать, наизнанку вывернуть и ушки бантиком завязать… если, конечно, останется, что завязывать. Так что всё расследование вызывало во мне только одно чувство – досаду на необходимость терять драгоценное время в этом Мерлином проклятом месте вместо того, чтобы вернуться к Джокеру и, закончив, наконец, затянувшийся эксперимент, послать на хрен весь мир и убраться куда-нибудь вдвоём. Странно, но в тот момент никакой радости и предвкушения от претворения в жизнь моей мечты я не испытывал. А допросы всё длились и длились. Пожалуй, я недооценил Фиорини: за пару-тройку часов он сумел вычислить троих сообщников Кадавейра, знавших о его сотрудничестве с инквизицией, и припереть старого пердуна Лонграна к стене, предъявив ему доказательства деятельности его любимого ученика. Жаль только, этому маразматику удалось-таки выкрутиться и сохранить за собой пост Главы Гильдии, хотя по всем принятым в нашем мире моральным нормам он должен был добровольно уйти в отставку: но… не всё сразу. Мы ещё поживём и увидим, чем кончится это дело.
Через три часа авроры допросили всех главных мастеров и работавших при штаб-квартире подмастерьев и взялись за младших зельеваров, рассеянных почти по всему Магическому Миру. Бодяга явно затягивалась, и я, хоть и был рад компании вызванного из Св. Мунго крестника, начал заметно нервничать и срывать свой гнев на ни в чём не повинных служителях закона. Так что к тому времени, как нас выпустили, наконец, из этой богадельни, мне самому впору намордник было надевать, как выразился незабвенный мистер Уизли-самый-младший. Благо дело, хоть Драко удалось улизнуть пораньше, чтобы предупредить ожидавших меня на Гриммо 12 друзей и союзников, что я смогу вырваться из штаб-квартиры Гильдии не раньше шести вечера.
Пешая прогулка до аппарационной площадки, а затем – от границы недавно восстановленной Защиты моего маленького поместья до лаборатории прояснила мозги и несколько притупила гнев. Сбегая вниз по лестнице, я даже сумел улыбнуться, предвкушая скорую встречу с одним зубастым, языкатым и не в меру независимым мерзавцем… Вы полагаете, это оскорбления? О нет, что вы! Это дань искреннего восхищения. Можно даже сказать, описание моего идеала. Человека, с которым мне не скучно будет прожить жизнь. Человека, который способен понять и принять меня таким, каков я есть на самом деле. В общем – Джокера… Гарри… Моего Гарри…
Но весь мой запал пропал втуне. В лаборатории молодого чародея не было, как и на территории всей виллы. Вызванная мною Лерти клялась и божилась, что гость, раньше бывший пленником, ушёл через камин вместе с молодой ведьмой по имени Гермиона сразу после полудня и больше не возвращался.
Мой взгляд тревожно метнулся к часам. 19.45. Странно. В чём–в чём, а в подобных делах Джокер всегда отличался пунктуальностью и вряд ли мог забыть о назначенном на этот вечер завершающем этапе эксперимента.
Тревога возросла десятикратно, когда Гарри не нашёлся и в особняке Блэков, а его лучшие друзья сообщили, что он отправился на мою виллу ещё три часа назад. Интуиция, холодным клубком змей перекатывавшаяся в груди, напоминала о себе низким шипением: «Опасссносссть… Ему угрожает опасссносссть…»
Поисковые чары ничего не дали, хотя мы вшестером с примчавшимися на помощь Нарциссой, Драко, Грейнджер и братьями Уизли сплели сеть самых сложных и надёжных из всех известных нам заклинаний. Его маггловский мобильный передатчик был отключён и в таком состоянии не поддавался отслеживанию – на нём стоял специальный жучок, одно из изобретений оставшегося в живых рыжего близнеца, блокировавшее любую возможность слежки. Джокер, когда этого хотел, мог становиться удивительно неуловимым, и сейчас эта его способность играла против нас. Отчаявшись, бывшие гриффиндорцы, испробовавшие весь свой арсенал уловок, собрались уже связаться с Шеклболтом, а я перебирал в памяти места основных «лежбищ» Антонина, когда в окно гостиной, где мы находились, постучала неприметная серая сипуха с привязанным к лапке свитком письма.
Подчиняясь моему кивку, Уизли-младший впустил уставшую и взъерошенную птицу в дом:
- Интересно, как она смогла найти особняк? Что-то я не припомню, чтобы Гарри снимал с этого места чары Ненахождения.
- Посмотрим, – недовольно клекотавшая и не дававшаяся никому в руки сипуха охотно протянула лапку с запиской, стоило мне только подойти к ней поближе. Ни на самой птице, ни на пергаменте никаких Тёмных заклятий мною обнаружено не было, яд тоже не определялся, зато во всей красе сияла магическая печать высшего мастера-зельевара. А таковых в Гильдии насчитывалось всего пятеро, включая вашего покорного слугу, и у каждого был собственный, характерный только для него знак. Это объясняло удивительную удачливость «почтальона». Наш статус позволял передать сообщение любому магу, какими бы чарами он ни пользовался.
Убедившись, что никому из присутствующих не угрожает опасность, я осторожно вскрыл послание и стиснул зубы, гася готовое сорваться с губ ругательство. На пергаменте красовался важный грифон, почему-то больше всего напоминавший четырёхлапого петуха в богатой виньетке из лавровых листьев… Личный знак Кадавейра…
Что-то не больно-то мне верилось в подобные совпадения. Ещё даже не приступив к прочтению витиеватых, неразборчиво написанных знакомым почерком фраз, я уже не сомневался, что речь в письме зайдёт о Гарри.
«Мастер Сангре. Надеюсь, мне не стоит представляться, так как вы наверняка узнали печать на пергаменте. Буду краток. У вас есть то, что необходимо мне. Взамен я могу предоставить небезызвестного вам Джокера, не совсем добровольно гостящего в моём доме. Доставьте артефакт и зелье в ячейку №348 в Бельгийском отделении Гринготса к 22.00 и не делайте глупостей, иначе… Вам ли не знать, насколько сложно подобрать нужное противоядие к незнакомому яду, особенно за ограниченное время».
- Мастер, это безумие! Он не даёт никаких гарантий безопасности для Гарри!
Оперативно… Даже сквозь захвативший меня холодный гнев я не мог не восхититься ловкостью этой ведьмы, сумевшей так незаметно подкрасться ко мне и ознакомиться с непредназначенным для её глаз посланием:
- Вы правы, мисс Грейнджер. Гарантий нет.
- Выполнив это требование, мы, возможно, рискуем лишить Поттера последнего шанса выжить. Кадавейр уберёт опасного свидетеля.
Ну, в собственном крестнике-то я и не сомневался – и подсмотрит, и подслушает всё, до чего сможет добраться, а печати высших мастеров ему знать по роду деятельности положено.
- Поэтому мы и не будем торопиться с походом в банк, – мне огромным усилием воли удалось подавить и загнать в глубины подсознания страх и тревогу за жизнь Гарри.
Думай, Северус! Думай! Что же произошло? Как же ты так подставился, Джокер?! Как эта напыщенная жаба ухитрилась тебя схватить?
- Сейчас убивать Гарри ему резона нет, – задумчиво проговорил Рональд Уизли, – вдруг что-то пойдёт не так, и тогда у него не будет запасного пути отступления. А так, он может попробовать обменять свою жизнь на жизнь Национального Героя Магической Британии.
- Рон, эта сволочь не знает, что имеет дело с Гарри Поттером, а из-за Джокера, по его мнению, никто из сильных мира сего даже задницу от стула не оторвёт, – Джордж отложил бесполезную магическую карту, по которой они безуспешно пытались отследить друга, и поднял на меня полный надежды взгляд.