Однако, стратег Бобровские мечтания злостно обломал. Он отдал короткую команду, и воины беспрекословно гуськом стали спускаться к воротам в защитном валу. Поблескивали копья да изредка звякали щиты о оголовья мечей.
— Ты что, вот так и пойдешь?
Бобров был в недоумении. Это ж надо настолько не считаться с противником. Эти же мужики в шкурах довольно серьезно настроены. Вон как упорно лезли на вал. Пока не потеряли пару десятков — не успокоились. Но стратег только рукой махнул и сказал что-то короткое, что Бобров перевел для себя как «Тю-ю».
Тавры смотрели словно зачарованные как колонна воинов спускается с холма, скрывается во рву, так что видны только наконечники копий и вдруг выкатывается за низкую каменную стенку. Минута и фаланга из двух рядов воинов, ощетинившись копьями, двинулась вперед. Слитного шага не получалось скорее всего от отсутствия музыкального сопровождения (стратег не брал с собой в поход флейтистов), но и так зрелище было достаточно грозное.
Рядом с Бобровым обнаружился Евстафий, взглядом испросил разрешения. Бобров так же молча кивнул. Евстафий кликнул десятников, быстро с ними переговорил и пять десятков воинов в заметно отличающейся броне отправились вслед за фалангой, на ходу вкладывая стрелы в направляющие арбалетов.
Развиднелось уже достаточно хорошо, и столпившиеся тавры увидели перед собой не только готовую к бою фалангу, но и выходящих на ее фланги бойцов в до боли знакомой экипировке. Это они не далее как минувшим вечером знатно проредили их ряды при неудавшемся штурме поместья. Сталкиваться же с частоколом копий, подкрепленных ливнем стрел, для которых не существовало препятствий в виде простеньких доспехов, никому не хотелось. И не отсутствие храбрости было тому виной. Воины-тавры были достаточно отморожены, чтобы столкнуться с фалангой, но при наличии стрелков добежать до фаланги становилось делом почти нереальным. И тавры стали отступать. А потом повернулись спиной и просто ушли.
— Ну вот, — сказал Бобров нарисовавшемуся рядом Сереге, глаза которого азартно блестели, до того ему хотелось броситься в погоню. — И вся любовь. Аты: битва, битва.
Дойдя до середины расстояния между поместьем и городом, Евстафий перебросился парой слов со стратегом, и его воины повернули назад. Тем временем, открылись городские ворота и фаланга, на ходу перестраиваясь в колонну под приветственные вопли горожан на стенах, проследовала в город.
Тавры, не солоно хлебавши, уходили на юго-восток.
— Так тебе и не удалось их цивилизовать, — поддел Серегу Бобров.
Тот спустил взведенную тетиву, посмотрел на возвращающихся во главе с Евстафием бойцов, и сказал:
— Да и ладно.
На этом очередная война и закончилась. И наступил долгожданный мир, который хотелось тут же и ознаменовать. Но вся беда была в том, что из женщин в усадьбе осталась только Меланья. И та в качестве медсестры. А вот приготовить и подать было просто некому. Бобров перестраховался, и всех женщин, погрузив на корабль, отправили под защиту городских стен, справедливо посчитав, что там даже без войска им будет безопаснее.
Посчитали-то правильно, но теперь вставал вопрос — как их оттуда извлечь при отсутствии наличия какой-либо связи. Осталось только посылать гонца, а для скорости посадить его на мула.
Стали вызывать Андрея. Но Андрей уехал на дальние виноградники подсчитывать ущерб и на зов не явился. Тогда решили позвать Евстафия. Но тот был занят возвращением войск в казармы и переходом от войны к мирной жизни. Начавший злиться Бобров кликнул Прошку и тот предстал если и не в мгновение ока, то все равно достаточно быстро.
— Прошка, — сказал Бобров. — А нет ли у нас в усадьбе мальчишки, который мог бы смотаться в город на муле и передать капитану «Нереиды», чтобы он срочно возвращался домой со всем личным составом. Только это надо сделать побыстрее.
Прошка думал не более секунды. А потом развернулся на пятке и бросился вон. Через несколько минут по плитам двора простучали копыта. А Бобров стал считать: до ворот тут галопом минут пятнадцать, до корабля еще пять, передать слова капитану — еще три, ну и плавание домой… Бобров выглянул в окно. Ветви дерева посреди двора еле колыхались. Плавание домой при таком ветре это не меньше часа. И того получается полтора часа.
— М-да, — сказал он вслух. — Вот вам плата за безопасность наших женщин.
Мужики согласно закивали головами.