— Мужики, прыгайте! — крикнул Вован. — Судно тонет!
Бобров с Серегой не заставили его повторять дважды.
Капитан, не останавливая машины, развернулся и отправился прежним курсом. Парусам он почему-то больше не доверял. Бобров с Серегой спустились в каюту. На большой кровати лежала спасенная девчонка, укутанная по самый нос. С двух сторон от нее под тем же покрывалом мужественно прели Златка и Дригиса. В ногах у них сладко посапывал тоже укутанный щенок.
— Однако, — сказал Серега.
— Тихо ты, — зашипели обе девицы.
Серега заткнулся и вопросительно посмотрел на Боброва.
— Замерзших, — прошептал Бобров ему на ухо. — Можно отогреть только теплом женского тела. Пойдем отсюда.
До рассвета они просидели на палубе, обсуждая с Вованом ночное происшествие, а потом появившаяся Златка потребовала горячей воды, и удивленный кок под суровым взглядом капитана поспешил просимое исполнить. Потом с палубы выгнали всех, оставив только рулевого, и отмыли до блеска спасенную девицу.
Девица оказалась купленной в Ольвии рабыней по имени Апи и была чистокровной скифкой. Продали ее свои же так что домой она стремилась. Но это удалось выяснить только путем упорных расспросов, потому что девица была на редкость замкнутой и стеснительной. Ее даже на общий завтрак не удалось затащить, и девчонки кормили ее в каюте. А когда она убедилась, что спала на кровати, то пришла просто в неописуемый ужас и умоляла Златку простить ее неразумную. Вобщем, Бобров понял, что с девушкой надо работать и работать.
А тем временем, на горизонте показались горы Крыма.
— Домой, домой, — радостно прыгали девчонки.
Да и команда радовалась вовсе уж неприкрыто. Только спасенная девочка была грустна. Бобров спросил, подойдя:
— Апи, ты вроде как не рада. Суша же. Море, небось, надоело?
Девочка посмотрела на него как-то протяжно и ответила тускло:
— Да, господин.
Бобров крепко взял ее за плечики, слегка встряхнул и, глядя сверху вниз, веско сказал:
— У нас нет господ! Тебе понятно?
— Да, госп… — девочка смешалась и вопросительно посмотрела на Боброва.
Бобров постарался, чтобы его улыбка получилась как можно приветливей.
— Саша, — сказал он. — Капитан называет меня Саней. Вон та девица, — он показал на радостно прыгающую Златку, — кличет Сашенькой. Но это только ее право. Ну.
— Да, Саша, — девчонка через силу улыбнулась.
— Сейчас придем, — сказал Бобров. — Отведу тебя к нашему жрецу Асклепия. Он тебя посмотрит и, если надо полечит. А потом выделим тебе комнату, ну а чем заняться сама потом определишь.
Девчонка серьезно кивнула. Она выглядела немного смешно в Златкином хитоне, который был ей велик и ее же сандалиях. Вот ножка у девчонки оказалась равна Златкиной.
Вован вывел корабль к Фиоленту и теперь, повернув налево, не спеша топал к мысу Херсонес, за которым вот-вот должен был открыться одноименный город. Настроение на корабле было приподнятым и каким-то бесшабашным. Не сказать, что команда выполняла свои обязанности спустя рукава, но небольшая расхлябанность все-таки наблюдалась.
Наконец мыс уплыл назад и взорам открылся город. После почти месячного отсутствия он казался еще красивее, хотя, конечно, сильно проигрывал в сравнении с той же Митиленой и уж тем более с Афинами. Там чувствовалась история. По сравнению с ними Херсонес был непозволительно молод.
Народ галдел, капитан орал, город приближался. Только девочка Апи смотрела настороженно. Бобров обратил на это внимание подруги, и она обещала девочкой немедленно заняться.
Вован от мыса стал заходить по широкой дуге, и город открылся во всей красе. Он был белым и поблескивающим словно огромный, причудливо изрезанный кусок сахара. А накрывающие его сверху красные черепичные крыши только подчеркивали его нереальную белизну. Девочка Апи все смотрела на это чудо, в то время как остальные уже повернули головы направо.
— А вон и наш дом, — произнесла Златка.
Она хотела сказать это весело, но голос дрогнул, и получилось так, что слова вырвались у нее с каким-то надрывом, словно она произнесла их сквозь рыдание. Златка так смутилась, что даже покраснела. Все сделали вид, что не услышали и не заметили и только Бобров, обняв левой рукой за плечи, притянул девушку к себе. А впереди открывалась слегка взволнованная поверхность бухты и слева, над желтым обрывом поднимался сказочный дом — творенье неведомого художника.
Галдеж на палубе стал уже вообще непереносимым, и капитан прикрикнул от штурвала:
— А ну, все замолчали, а то сейчас поверну обратно.