Разнося знания и споры среди народов творца, люди Гриба расселялись по миру всё дальше и дальше, Не везде были рады их приходу. Не везде приживались Грибы. Там, где люди были против общения с духами, люди Гриба попросту уходили. А вот там, где хотели, да Гриб не рос, пришлось изворачиваться.
Великий шаман Айвен ушёл на север, куда послал проводник. Как бы люди не жаждали услыхать мелодию Вселенной, но Гриб там не рос. Глотая последнюю горсть Грибов, Айвен попросил духа о помощи. Ничего не сказал проводник, лишь застучал в далёкие барабаны. От того бума так шаману грудь сдавило, что из неё лишь сиплый воздух выходил. Так и вторил песней Айвен барабанам проводника.
С первого раза выучил шаман Песню, да так, что и других учить мог. Тот, кто исполняли Её, общался не только со своим проводником, но и с чужими.
За Песню люди еще больше невзлюбили шамана и его учеников, поэтому Айвен со своими духовными братьями скрылся в горах. Подальше от недоверчивых крестьян, поближе к диким духам. Там обитали свои хозяева, не слишком жаловавшие новых соседей: волки, рыси, медведи и твари, которым люди еще не успели дать имен. Все хотели полакомиться сладкой человечиной, но все они были бессильны перед Песней айвенов, последователей шамана.
В благодарность за помощь проводников, айвены клялись быть достойными противниками и дарить радость битвы настоящим воинам как на земле, так и в Мире Теней. Ведь ничто не может так развеять посмертную скуку, как бой с дюжим соперником. С рождения айвены готовились к судьбе воина. Шаман учил Песне, а Песня учила их убивать.
Дети уходили по зову Песни и не возвращались в собственные тела. Дети умирали, задохнувшись во время Песни. Дети захлебывались в кадке с водой, где тренировались задерживать дыхание. Срывались с отвесных скал. Сжирались зверьми, не успев пропеть Песню, и разрывались когтями страшных тварей. Замерзали в снегу.
Те, кто доживал до возраста зрелого воина, становились почти непобедимыми. Потому слава об айвенах пошла в мир, и хоть недолюбливали людей Песни, всем были нужны заклинатели тварей.
Айвены уходили кто куда и возвращались на родину, только чтобы отдать сына на воспитание учителю. А я, как самый «носатый», остался в Гнезде — в деревне, где воспитывали людей Песни еще со времен ухода от людей Айвена. Думал, других учить, когда мой учитель уйдет в Мир Теней, но, видимо, я там окажусь раньше, коль наблюдаю за телом со стороны без Песни или Грибов. Но я был всё еще ценен для отторгающего меня мира живых.
— Может, убить его, чтоб пацан не мучился? — Из-за мелкого роста нас часто принимали за подростков. Видимо, длинный селюк, стоящий у лавки, встречал айвена впервые. — Всё одно помрет.
Селюк говорил с каким-то состраданием, наверное, воевал и добивал боевых товарищей. А может, уже не одному односельчанину помог отправиться в Мир Теней после встречи с крысоподобной тварью. Понятно, что за мной послали только после неудачных попыток самим справиться с чудовищем. Уж больно дороги услуги айвена.
— В своем уме?! — запричитала женщина, судя по одежде, лекарша. — Убить айвена! Проводник тут же братьям нашепчет: они и село спалят, и пять соседних, и родичей наших по одному переловят, шкуру сдерут да живыми на столбах повесят, чтоб другим неповадно было заклинателей чудовищ убивать.
Селюк аж вздрогнул, представив описанную лекаршей месть.
— И что делать? — Он еще раз посмотрел на искалеченное тело. — Тварь-то еще хвостом машет, тоже умирать не хочет. Платить — не платить?
Помощь айвена не оплачивалась единожды. Если люди нанимали нас, то обязывались каждый год привозить в Гнездо одежду, продукты и деньги. Из поколения в поколение. Тем айвены и жили. А взамен мы исправно разбирались с любой нечистью, шастающей по окрестностям подзащитных селений, будь то разбойники, волки-людоеды или безымянные твари. Что-что, а свою работу люди Песни выполняли на совесть.
— Я уже послала за шаманом, приедет — рассудит, — обреченно проронила лекарша. — Четыре дня пути, как-никак.
— А выдюжит? Протянет? — С сомнением вздохнул селюк, недавно предлагавший меня добить.
Ответ я так и не услышал, поскольку меня потянуло в междумирье.
— Заждался я тебя, — улыбался Яшка. Только теперь я понял, почему его называли Золотарем — весь его рот был усеян золотыми зубами. — Думал, прошмыгнешь в Мир Теней мимо меня?