— А у Евгения Петровича, вернее, у четы Кирьяновых, были среди писателей близкие друзья?
— Да, конечно же, были, — кивнул Голубев.
— Наверняка были, — согласился с ним Калистратов. — Но мы их не знаем. Мы сами, видите ли, не из Москвы, а из Питера. Поэтому… — развел он руками.
— Значит, вы не в курсе и личной биографии Кирьянова или его жены? — уточнил Гуров.
— Все, что мы знаем о Евгении Петровиче, есть в интернете. Мы как-то больше в курсе тех интриг, которые плетутся, вернее, плелись вокруг Евгения Петровича в Союзе, — поджал полные губы Голубев.
Гуров понял, что писателю явно хотелось поговорить с ним о внутренних склоках и сплетнях, которые варил котел Союза, но это удовольствие Лев Иванович решил оставить для Пятакова и его помощника Лемешева.
— Вот и хорошо. — Лев Иванович встал. — По этому поводу к вам обязательно заглянет оперативник, ведущий следствие, и вы все ему расскажете. Договорились?
— Да, — нехотя выдавил из себя Голубев, а Калистратов и вовсе промолчал.
— Скажите, а сегодня утром никто из вас не слышал хлопка или чего-то еще, похожего на выстрел? — Лев Иванович остановился у двери.
— Нет, ничего мы не слышали, — переглянулись писатели, и Голубев, ехидно посмотрев на Льва Ивановича, спросил:
— А вы с супругой тоже ничего не слышали?
— Нет, но мы-то находимся не за стенкой, а через коридор.
В ответ Голубев только поджал полные губы, а Калистратов и вовсе сделал вид, что обдумывает свой ход в игре, уставившись на доску, из чего Гуров сделал вывод, что они на него обиделись.
«Вот и пусть обижаются. Меньше под ногами будут путаться», — довольно подумал полковник и, заложив руки за спину, стал прохаживаться по коридору в ожидании, когда Крячко закончит опрашивать писателей из трехсотого номера.
Но долго быть в одиночестве ему не пришлось. Словно черт из табакерки, перед ним появилась Ирина Яковлевна Реус и с улыбкой хищного хорька (Гурову вдруг на какой-то момент почудилось, что она и впрямь сильно похожа на этого хитрого зверька) спросила:
— Как успехи в расследовании? Вы, я смотрю, уже опросили Голубева и его подпевал.
— Что значит — подпевал? — удивленный ее высказыванием, приподнял брови Лев Иванович.
— Да это я так, — махнула рукой Реус, — просто вырвалось. Все в Союзе знают, что Голубев сколотил вокруг себя в Питере целую коалицию, как он сам выражается. Писателишки мелкого масштаба, сплошь подражатели и графоманы, собрались в один клуб, чтобы выглядеть значительней и весомей.
— Ирина Яковлевна, а вы сами из Москвы будете? — поинтересовался Гуров. — Андрей Георгиевич Реус вам не родственник?
— Да, я коренная москвичка, — гордо выпрямилась Реус, отчего стала еще худее и выше. — Больше того, мои корни ведут в Испанию. Предки, по словам моего деда, приехали в Россию в тысяча восемьсот пятом году именно из города с таким названием. Знаете, тот, который находится в Каталонии. Отсюда и фамилия. Кстати, если вы не знали, Реус — родной город знаменитого архитектора Гауди. И нет, — Ирина Яковлевна поморщилась, — мы не родственники с Андреем Георгиевичем.
Гуров сдержанно, но вежливо улыбнулся даме.
— Вы случайно не дружны с семейством Кирьяновых? — задал он следующий интересующий его вопрос.
— Пойдем-те куда-нибудь из коридора и поговорим тет-а-тет. А то тут слишком много лишних ушей, — кивнула она на высунувшего из дверей нос Голубева.
Реус с заговорщицким видом взяла Льва Ивановича под руку, и они направились в сторону номера Гурова.
— Куда это вы направились?
Их догнал Крячко, и Лев Иванович поблагодарил провидение, которое послало его столь вовремя. Ему не очень хотелось разговаривать с сей хищницей в облике писательницы наедине.
— Присоединяйтесь к нам, простите, не помню имя-отчество. — Глаза Реус заблестели, словно в предвкушении какого-то приключения.
— Станислав Васильевич, — галантно склонил голову Крячко.
Лев Иванович заметил в глазах друга насмешливую искорку, хотя лицо Станислава оставалось серьезным.
В номере, когда все расселись, Реус наконец-то ответила на вопрос Гурова, который он задал ей еще в коридоре:
— Я бывала в гостях у Кирьяновых. Не сказать, чтобы я была их близким другом, скорее хорошей знакомой, — мы отлично ладили с Евгением Петровичем. Ольга очень милая женщина, умница и преданная супруга…
— Кстати о преданности, — перебил ее Лев Иванович. — Вы не знаете, никто из Кирьяновых не вступал в адюльтер?
— Вы хотите сказать, не ходил ли налево и не имел ли любовников? — Глаза у Реус снова странно заблестели.