Мгновенное движение, смена париков — и девушки становятся похожи на главного персонажа величайшей в истории рок-оперы. Конни делает два шага вперед, прищуривается и, выбросив вперед руку с указующим перстом, запевает, обращаясь к воображаемому партнеру по спектаклю, хрестоматийную арию:
— Jesus Christ Superstar, who in the heck do you think you are?
Из десятков посетителей кафетерия только один удосуживается бросить взгляд в их сторону. Этот человек сидит за своим столиком уже несколько часов, заказывая виски порцию за порцией. Его усталые глаза давно перестали выражать что бы то ни было, но тем не менее он с пьяным упрямством продолжает следить за разыгрывающимся спектаклем. По правде говоря, сам он выглядит не лучшим образом: ему явно не помешали бы прохладный душ, бадья крепкого черного кофе и тихое местечко, где он мог бы проспаться.
На головах Конни и Карлы парики Иисуса сменяются ермолками. Обе девушки падают на колени, обращают взоры к потолку и с громким хлопком складывают ладони перед собой, слегка карикатурно изображая готовность слиться в единой молитве.
— «Папа, слышишь ли ты меня?» — завывают они. Последнюю ноту они тянут, пожалуй, несколько дольше, чем было бы нужно, но делают это специально: чрезмерно драматизируя известный фрагмент из «Скрипача на крыше», они хотят подчеркнуть остроумие и даже некоторую двусмысленность текста столь знакомой всем песни. Девушки закрывают лица ладонями, но Конни, глядя в буквальном смысле слова сквозь пальцы, пытается понять, въехала ли публика в предложенный ей прикол.
Не дождавшись особого эффекта, Конни тянется к магнитофону и нажимает на кнопку «пауза». Щелчок — и музыкальное сопровождение останавливается. Ничего, когда-нибудь они смогут нанять себе пианиста и выступать под живой аккомпанемент. Пока же им приходится довольствоваться записанной на компакт-диск фонограммой попурри из отобранных для их выступления популярных песен и отрывков из мюзиклов.
— Спасибо, спасибо вам! — говорит Конни и, поклонившись публике, объявляет: — Сегодня с вами — Конни и Карла!
Аплодисменты нельзя назвать даже жидкими. Два-три человека из тех, кто находится в кафетерии, не то механически, не то из вежливости хлопают в ладоши. Вряд ли такую реакцию можно считать ошеломляющим успехом, но Конни и Карла, считающие себя профессионалами шоу-бизнеса, не избалованы вниманием публики и умеют радоваться даже крупицам интереса, проявленного к ним.
— «Йентл»[1] — это мы любим особо, потому как это почти про нас, — объявляет Карла.
От рева мотора очередного реактивного лайнера, кажется, вздрагивают даже стены кафетерия. Последние слова Карлы тонут в этом грохоте.
— Мы прекрасно знаем, какую борьбу приходится вести женщинам, чтобы добиться заслуженного признания, — подхватывает нить представления Конни. — И мы обе тоже потеряли своих отцов.
Эта часть выступления — чистая правда.
— Оба наших папочки погибли — испеклись, бедненькие, — сообщает зрителям Карла.
Эта фраза, украденная из мюзикла Стивена Сондхайма «В глубь лесов», должна, по их задумке, вызвать смех. Реальная история жизни как Карлы, так и Конни куда прозаичнее: их отцы практически одновременно бросили своих жен, предоставив тем воспитывать дочерей в одиночестве. Но это, разумеется, публике не интересно, а ее, публику, надо развлекать, для чего, собственно, и заготавливаются заранее подобного типа шуточки. Впрочем, этот прикол явно уходит мимо цели — даже те немногие зрители, которые пытаются следить за ходом разыгрываемого перед ними представления, только недоуменно переглядываются и пожимают плечами.
Но Конни и Карлу с толку не собьешь. Они продолжают свой треп, ни на шаг не отходя от сценария. Обе пребывают в уверенности, что создали отличное попурри из мюзиклов, сдобренное искрометными шутками и остроумнейшими комментариями, и такая ерунда, как отсутствие интереса со стороны зрителей, их совершенно не смущает. Если даже у них пока что-то не клеится, рано или поздно все, кого судьба забросит в кафетерий аэропорта, будут приходить в восторг от блестяще отработанной, идущей без сучка и задоринки шоу-программы.
— А наши мамы… — Карла, стремясь заинтриговать публику, обрывает фразу на середине.
— …родные сестры, — продолжает ее мысль Конни.
— А мы, значит, сестры двоюродные? — словно сомневаясь в собственной правоте, спрашивает Карла.
Конни изображает подобие барабанной дроби и торжественно объявляет: