Леа идет на кухню и готовит там кофе, остальные со всем рвением приступают к улучшению среды обитания Конни и Карлы. Только сейчас девушки понимают, насколько убого выглядело до сего дня их жилище. Наблюдая за работой подружек-трансвеститов, они получают возможность оценить разницу между уютом и даже некоторым шиком, с одной стороны, и абсолютно казарменным, бездушным порядком — с другой.
За сравнительно короткое время гостиная изменяется до неузнаваемости. По крайней мере, она больше не напоминает склад Армии Спасения. Диван покрыт велюровым покрывалом цвета бургундского вина, по нему разбросано несколько ярких подушек. Плафоны светильников не без претензий на творческий подход задрапированы старыми шалями с кистями. Лампочки кое-где заменены на розовые, которые заливают комнату совершенно новым, теплым светом. На пустой унылой стене развешана симпатичная композиция из соломенных шляпок. Последним штрихом к обновленному интерьеру становятся ароматизированные свечи, ваза с алыми шелковыми розами и — подарок Леа — чаша с источающими аромат какими-то сухими лепестками.
На какое-то время Конни и Карла практически теряют дар речи. Обе мамы всегда учили их относиться с подозрением к незнакомым людям, а особенно к тем незнакомым, которые делают им подарки. Но то, что происходит у них на глазах, девушки не могут описать иначе как проявление абсолютно бескорыстного и великодушного дружеского отношения. Им по-прежнему непонятно, с чего это вдруг Роберта и вся ее компания появились для обустройства их быта, но то, что получилось, им нравится, и они так прямо Роберте и говорят.
— Вот такая я от природы — ничего не могу с собой поделать, — слегка кривляясь и очевидно напрашиваясь на очередные комплименты, говорит Роберта.
Брианна ставит в центр комнаты большую свечу и торжественно, словно исполняя ритуал, зажигает ее.
— О благословенная святая Мэри Трансвеститов, ниспошли на ничтожных слуг своих безмерную благодать, даруй нам милость свою, драгоценности и чулки с подвязками. Аминь.
К официальной молитве присоединяется Леа:
— И ниспошли мне новое имя.
Пол, один из трансвеститов, обиженно оборачивается к Леа:
— Эй! Не лезь к святым без очереди. У меня вообще еще нет имени.
— А что так? — интересуется Карла.
— Ну, я ведь еще новенькая, так что мне остается только ждать, пока кто-нибудь не придумает мне имя. Вообще-то я уже думала об этом, и у меня есть даже небольшой список имен, которые мне нравятся больше всего, но вслух произносить их я боюсь: вдруг святая Мэри подумает, что я нарушаю правила, а правило на этот счет такое: нельзя давать имя самой себе.
— Хочешь Сливки? — спрашивает Леа.
— Нет уж, спасибо.
— А как насчет Сью Влаки? Сью Нэми? Сью Фэри? — перечисляет Роберта.
— Да ну тебя. Я хочу что-нибудь более звучное. Чтобы все сразу понимали, с кем имеют дело.
— Цыпочка Розмари? Мари, Королева Пьянящего Вина? Эсте ЛаудерХардерФастер?
Судя по всему, подружки, обустроив гостиную по своему вкусу, решили устроить прямо здесь, у Конни и Карлы, веселые утренние посиделки. Леа наливает всем апельсинового сока и раскладывает по тарелкам банановые хлебцы домашней выпечки. Девушки, с одной стороны, рады посидеть и поболтать с ними, а с другой — никак не могут расслабиться, потому что их занимает один и тот же вопрос: с чего бы вдруг им устроили все это? Еще одно правило, которое матери вбили им в головы: ничто на белом свете не является таким, каким кажется. Нынешнее перевоплощение самих Конни и Карлы как нельзя лучше доказывает правильность данного умозаключения.
— Эй, можно я возьму это поносить? — воркующим голосом произносит Леа, прихватив двумя пальцами рукав надетой на Конни кофточки: та купила ее несколько дней назад в ближайшем секонд-хэнде.
— Да-а, конечно, — отвечает Конни. Когда же Леа обнаруживает явное намерение помочь ей снять кофточку прямо через голову, Конни становится не на шутку страшно. Раздеваться перед целой компанией мужиков, пусть даже они голубые и переодеты женщинами. Ни за что!