— Вот какого парня я бы хотела! — говорит она, шутливо изображая, что сейчас упадет в обморок от избытка эмоций.
— Что? — переспрашивает Карла. — Ты?!
— Понимаешь, мы с ним уже виделись — когда мы с тобой были еще женщинами. Внизу, в холле. Карла, если бы ты только знала, как он любезно себя со мной вел, хотя мы даже словом не обмолвились. Был у нас один момент — хотя всего только один.
— Да о чем ты говоришь? — спрашивает Карла. — Ты посмотри на себя!
— Да, ты, конечно, права — теперь он на меня никогда и не взглянет: я ведь трансвестит!
Карла плюхается на диван и шепчет:
— Только не вздумай пустить коту под хвост всю нашу легенду из-за какого-то мужика!
— Он меня ненавидит и все это делает просто со зла, — объявляет Роберта, которая возвращается из кухни и тащит с собой целый галлон мороженого, вынутого из морозилки. — Ну посудите сами: на кой черт заставлять меня восстанавливать отношения после всех этих лет? Мы же с ним фактически совершенно не знаем друг друга. — Роберта запускает ложку в мороженое и ест прямо из упаковки. — Мы абсолютно разные. Вчера вечером он, например, спросил меня, не считаю ли я, что мой гомосексуализм генетически запрограммирован.
— А что в этом плохого? — спрашивает Карла. — Я имею в виду: ведь такая теория насчет нас действительно существует.
— Может, и так, — говорит Роберта с сомнением в голосе.
Конни уходит на кухню, возвращается оттуда еще с двумя ложками и одну отдает Карле.
— Похоже, кое-кто из присутствующих слишком уж чувствителен.
— И что с того? — Роберта вытягивает свои длинные ноги, а потом передает мороженое Конни. — Нет, братишка меня уже просто достал.
Так, сидя втроем, они по очереди зачерпывают из ведерка мороженое и думают каждая о своем: о мужчинах, о женщинах, о семье, о потерянной или еще не найденной любви.
— Ничего себе! Да тут целая куча денег! — восклицает Конни, наскоро пересчитав банкноты в конверте, протянутом ей Стэнли, и отдает его Карле.
Карла, подняв глаза, встречается взглядом со Стэнли, который смотрит на нее, как влюбленная школьница. Наконец он берет себя в руки и говорит:
— Да, теперь у меня дела идут — лучше некуда. Каждый вечер зал битком набит. И девушки с парнями тоже приходят. У меня здесь вообще никогда не бывало столько натуралов. Они, конечно, немножко странные, но мы всем клиентам рады. Вы прямо-таки спасли «Хэндлбар». Никогда еще у меня дела не обстояли так хорошо, даже когда здесь был «Мужской спортивный бар Стэнли».
Конни давно дожидалась такого момента, чтобы, взяв Стэнли тепленьким, заручиться его согласием на осуществление ее новой идеи. Она давно вынашивала этот план, разработав все до мельчайших деталей, но при этом никому не говорила ни единого слова — даже Карле.
— Слушай, Стэнли. Мы расширяем нашу программу, делаем добавления: новые номера и несколько исполнителей, а с тебя — лицензия на полноценную ресторанную кухню.
Карла рот раскрыла от удивления. Хотя, если подумать, удивляться тут нечему. Всю дорогу так у них и бывало: Конни придумывает всякие планы, которые почти всегда предусматривают и участие Карлы, но при этом забывает сообщить об этом самой Карле, спросить ее мнения или совета.
Конни и в голову не приходит, что Карла чувствует себя обиженной и обойденной. Конни так рада возможности озвучить свои идеи, что чуть не подпрыгивает от нетерпения и восторга.
— Карла, давай кое-кого из подруг пригласим, — говорит она как ни в чем не бывало. — Значит, мы договорились, Стэнли. У нас появится много новых ножек, а тебе предстоит сделать так, чтобы им было где двигаться.
Конни ждет, что он засмеется или хотя бы улыбнется, но он только наливает себе пива. Сидящие у дальнего конца стойки Лайза и Барбра даже не притворяются, что им неинтересно, о чем говорит Конни. Они затаили дыхание и ловят каждое ее слово.
Когда Конни оборачивается к ним, Лайза и Барбра под стойкой судорожно хватаются за руки.
— Слушайте, девочки, я знаю, что вы нас недолюбливаете, но все равно спрошу: не хотите участвовать в нашем шоу?
— Кто, мы? Ни за что! Мы до такой самодеятельности не опускаемся, — заявляет Барбра и в тот же миг вскрикивает от боли, так как Лайза изо всех сил пинает ее по лодыжке.
Карла настолько изумлена всем происходящим, что вообще ничего не может сказать, тем более при посторонних. Она хватает Конни за руку и тащит за сцену в гримерную. Там, кипя от негодования, она набрасывается на сестру:
— Ты что это вытворяешь? И мне ничего не сказала!