Потом кричит секретарше:
— Купи билеты в Лос-Анджелес!
Джефф решает набраться смелости и поговорить с братом. Он заявляется в его квартиру позднее в тот же вечер и громко стучит. Роберта смотрит в глазок и, увидев на лестничной площадке Джеффа, некоторое время раздумывает, стоит ли ему открывать. Она даже уходит в гостиную, но затем все же передумывает и, открыв дверь, приглашает брата войти. Неужели ему еще мало собственных потраченных нервов и ее унижений? Она садится и медленно, старательно расправляет складки на платье.
Джефф не тратит много времени на объяснения и сразу переходит к тому, ради чего пришел.
— Я вел себя как последняя скотина. Я должен был посмотреть твое шоу. Я должен был рассказать своей девушке о тебе. Я должен был любить тебя и спокойно воспринимать тот факт, что ты носишь женские платья, — в конце концов, выглядишь ты в них замечательно. — Джефф вздыхает, потом продолжает: — Понимаешь, все это началось, когда я вдруг понял, что хочу встретиться с тобой, познакомиться заново со своим братом. Если бы ты знал, как я переживал, когда ты ушел из дому. Это было очень тяжело. Мне ведь было двенадцать, и я знал, что у меня есть старший брат. И вдруг — раз, и ты ушел! И никогда не звонил. И даже ни разу не написал мне.
Роберта явно шокирована, услышав столь искаженную версию своей жизни.
— Что значит — ушел из дому? Меня выгнали! — напоминает она Джеффу.
— То есть как?
Роберта кивает:
— Мама с папой просто выставили меня вон. Это случилось после того, как они нашли у меня лифчик. А ты думал, я сам ушел?
— Ну да, — говорит Джефф. Он вдруг вспоминает, как ему было грустно, когда Роберт ушел. Вспоминает и то, как переживала мама.
В молчании проходит минута, потом другая. Обоим братьям необходимо некоторое время, чтобы свыкнуться с другим толкованием события, произошедшего много лет назад и так сильно изменившего жизнь обоих.
— Вот почему мама всегда говорит, что жалеет о том, что случилось, и винит себя, — говорит Джефф.
Роберта потрясена.
— Правда?
— Да и отец тоже. Если честно, они оба хотели бы тебя снова увидеть.
Роберте вроде бы и хочется поверить в то, что это правда, но по прошествии стольких лет это трудно.
— Роберт, мне очень жаль, прости, — говорит Джефф. — Я ведь не знал, как все было на самом деле. Теперь я прекрасно понимаю, почему ты не хотел общаться ни со мной, ни тем более с родителями. Хотя, по правде говоря, — при чем тут я? С какой стати ты на меня-то затаил обиду?
Вопрос справедливый, и Роберта серьезно задумывается. Наконец она отвечает:
— Да я на тебя вовсе не сержусь. И вообще, по-моему, у нас гораздо больше общего, чем ты думаешь.
Джефф улавливает в этой фразе совсем не то, что подразумевала Роберта. У него отвисает челюсть.
— Нет… — медленно, словно опасаясь, что слова брата окажутся правдой, возражает он.
— Я имею в виду, что мы оба страшно упрямые, — поясняет Роберта.
— О да, в этом смысле ты совершенно прав.
— Джефф, я ведь потратила долгие годы на то, чтобы стать такой, какая я есть, и понравиться себе в этом качестве, — говорит Роберта.
— Пожалуй, не очень много людей могут честно себе в этом признаться, — произносит Джефф. Помедлив некоторое время, он продолжает: — Ну ладно, я себя вел как полный идиот. Ворвался в твою жизнь со всеми своими предрассудками. Извини. Но на самом деле я просто хочу, чтобы ты был в моей жизни, а я — в твоей. У меня ведь тоже не все гладко складывается: я встречаю разных женщин, потом мы расстаемся, но настоящего взаимопонимания я не нашел ни с кем. Я скажу честно: никогда даже не возникал вопрос, придешь ли ты ко мне на свадьбу или нет. Я просто чувствовал где-то в глубине души, что причина неустроенности моей личной жизни, бесплодных блужданий может заключаться как раз здесь, в наших с тобой отношениях. Видимо, пока я не сумею восстановить нормальные отношения с братом, мне не удастся наладить и свою жизнь. Другое дело, что я пытался наладить ее, начиная не с того конца, хотел перехитрить самого себя, сначала выстроить свою собственную жизнь, а потом — новые отношения с тобой.
— Все пытаются выстроить отношения. Давай хотя бы попробуем снова воспринимать друг друга как родные братья, — говорит Роберта, протягивая Джеффу руку, которую тот пожимает. Неловкий момент. Наконец Роберта улыбается и неуклюже заключает Джеффа в братские, крепкие по-медвежьи объятия.