Думаю, нет смысла перечислять все свидетельства бессилия кавалерии против пехоты в рукопашной. Монтекукули, полководец габсбургских войск, написавший военный трактат в конце 17 века, говорит об этом так:
«Ежели рота пикинёров плотно сомкнута, то коннице никак и ничем сего малого корпуса разорвать не можно; для того, что копейщики за 20 шагов рейтора к себе не подпустят…» (76, с. 23)
Пытливый читатель, конечно, может спросить: а как же броня для лошадей и всадников? Ведь сила напора бронированного конника намного больше, нежели пехотинца?
Но нельзя забывать, что, как бы конь ни был хорошо защищен, ноги его почти всегда оставались открытыми, за исключением редких случаев, относящихся к средним векам (161, с. 167; 216 т. 4, с. 315). В строе конных латников обычно только воин, стоявший в первой шеренге, мог активно вести рукопашный бой. Иногда использовалась и вторая шеренга. Тогда как каждой паре всадников противостояли 6—7 пехотинцев в фаланге, а максимум — и все 12, стоявшие в шести шеренгах друг за другом (307, с. 83). Плотную человеческую массу, закрытую доспехами, щитами и частоколом копий, не в силах смять ни одна лошадь. Даже у боевого коня есть чувство самосохранения, так что он не пойдёт на смерть добровольно. И всаднику приходилось, отбивая удары пехотинцев, ещё и управлять испуганным животным, понукать его, заставляя двигаться в нужном направлении[18].
Для убедительности приведём два отрывка из Плутарха. В битве при Каррах парфяне попытались атаковать строй римской пехоты:
«…Первым намерением парфян было прорваться с копьями, расстроить и оттеснить передние ряды, но, когда они распознали глубину сомкнутого строя, стойкость и сплочённость воинов, то отступили назад и, делая вид, будто в смятении рассеиваются кто куда, незаметно для римлян охватывали каре кольцом» (101 т. 2, Красс, с. 230).
«Когда римляне спускались с какой-то крутой высоты, парфяне ударили на них и разили стрелами, меж тем, как они медленно сходили вниз, но затем вперёд выдвинулись щитоносцы, приняли легковооружённых под свою защиту, а сами опустились на одно колено и выставили щиты. Находившиеся во втором ряду, своими щитами прикрывали их сверху, подобным же образом поступили и воины в следующих рядах. Это построение, схожее с черепичною кровлей, напоминает отчасти театральное зрелище, но служит надёжнейшею защитой от стрел, которые соскальзывают с поверхности щитов. Видя, что неприятель преклоняет колено, парфяне сочли это знаком усталости и изнеможения, отложили луки, взялись за копья и подъехали почти вплотную, но тут римляне, издав боевой клич, внезапно вскочили на ноги и, действуя метательным копьём, словно пикой, передних положили на месте, а всех прочих обратили в бегство» (102 т. 3, с. 253).
Как видно, конница, атакуя строй тяжёлой пехоты в лоб, практически всегда терпела поражение (183, с. 133).
Копьё у латников первой шеренги не должно было быть большой длины — таким копьём было бы очень трудно манипулировать: закидывать на петле на плечо или наносить активные удары. Максимальная его длина, вероятно, достигала не более 2,5—3 метров.
Щит катафрактарии могли употреблять или нет, по собственному желанию. Во всяком случае, сейчас принято мнение, что лучнику неудобно было пользоваться щитом, потому что невозможно одновременно держать щит и вести стрельбу (183, с. 132). Оно отчасти сложилось на основе записей Псевдо-Маврикия:
«…невозможно как следует действовать оружием тому, кто, сидя на лошади, должен в левой руке держать щит и лук» (67, с. 43).
С этим вполне можно было бы согласиться, если бы не сохранившиеся изображения, например, персидского царя Пероза II[19], вооружённого и щитом с копьём, и луком со стрелами (204 т. 1, с. 399). Арриан упоминает о скифском воине (надо думать, именно о катафрактарии), которому стрела, пущенная из катапульты, пробила и щит, и панцирь, при переправе македонцев через реку Танаис (8, с. 143).
Всё дело в размерах щита и способах его удержания. Если он был достаточно компактен, то воин мог его поместить на предплечье — на двух скобах или петле, оставляя кисть свободной для того, чтобы пользоваться луком (204 т. 1, с. 433). Такую технику боя использовали ещё египтяне (352, с. 107, 113), и, хотя в более позднее время в Византийских военных трактатах авторы не рекомендовали гипотоксотам[20] применять щиты (67, с. 43; 197, с. 104; 80, с. 35), их слова следует воспринимать не более как теоретические рекомендации, ибо другие источники доказывают обратное. Применение или неприменение щита было не регламентировано и зависело от частных причин. Иной вопрос, входили ли такие щиты в паноплию[21] скифских латников? (183, с. 189-191).
18
Разумеется, мы не берём в расчёт уникальные случаи, когда отдельным конникам всё же удавалось прорваться сквозь ряды пехоты и не распространяем эту точку зрения на 18 и 19 века, когда, в результате облегчения вооружения и уменьшения глубины строя пехотинцев, у конницы появилась реальная возможность, атакую пехоту, добиться успеха.