Димка уже не оглядывался. Что-то придало ему толчок, и, набирая скорость, и не обращая внимания на рюкзак за спиной, он понесся к перекрёстку, разрезая телом потоки воздуха. Никогда он не бегал так быстро, и никогда его бег не имел такого значения для него, как в этот момент. Он выскочил на дорогу, и его лицо перекосила гримаса. Дверь уже успела захлопнуться, и машина потихоньку стала набирать скорость. Это был бортовой «Газончик».
– Стой! Стой, подожди, – надрывно заорал Димка и припустил за машиной по встречной полосе. Его не видели. Он пересек мостик и уже начал сбавлять бег, как машина вдруг притормозила и снова ушла в обочину. Из окна высунулся молодой паренек лет двадцати с небольшими усиками.
– А ты откуда взялся такой быстрый? – он оглядел Димку и присвистнул. – За тобой медведь, что ли, гнался?
От рывка у Димки перехватило дыхание. Грудь его ходила ходуном.
– Ага, – только и смог выдавить он из себя.
– Ну, залазь в кабину. Что с тобой делать.
Димка продолжал тяжело дышать, опершись руками о прямые колени:
– Я не один. Там мои друзья.
– Ну, парниша… Вам лучше на автобусе. У меня нет свободных мест.
– Там мой брат. Нам нельзя оставаться. Пожалуйста! Нам нельзя. Не бросайте нас. Мы можем в кузове поехать. Мы двадцать километров шли пешком. За нами…
–Что за вами? Гонятся что ли?
Из леса выбежали друзья и остановились в нерешительности.
Парень присвистнул.
– Брат, говоришь. И какой же из них?
– Белый. Тот, что самый высокий. Он правда мой брат.
– Ну, раз белый, тогда садись. В кузове места всем хватит. Только не вздумайте по бачкам шнырять. И в поселках не высовываться.
Бродяги живо залезли в кузов и прижались к переднему борту, обставив себя со всех сторон бачками.
– Что хоть случилось? – Машина завелась, и паренек, не глядя на дорогу, врубил скорость.
– Да так, – оглядываясь назад, сказал Димка. – Спасибо вам, что подобрали нас.
Парень ухмыльнулся:
– Спасибо, говоришь? Да меня могут прав лишить за то, что я вас в кузове везу.
– У нас все равно денег нет на билет.
– Скажи еще, потеряли.
– Нет. Не потеряли. Так получилось.
– Ладно. Все путем. Куда вам?
– В Хабаровск. Мы на Большой живём. Улица Большая.
– Ну, паря, вам везет, – рассмеялся парень. – Мне же как раз по ней на паром. Считайте, что в рубашке родились. Где паром, знаешь?
– Не-е, – замотал головой Димка и впервые за всю обратную дорогу улыбнулся. – А вам еще далеко? – спросил он, чтобы скрыть свою неловкость.
– Далеко. Отсюда не видать. А ты почему на вы? Все нормально. Как тебя звать?
– Дима.
– Зови меня на ты, Димка. Жрать, наверное, хочешь. На, отхлебни кофейку горячего. А брату твоему придется потерпеть.
– У них есть. Рыба.
– Понятно. За рыбой, значит? – парень уверенно вел машину, что-то напевая себе под нос. Дима уставился на его правую руку. Из-под закатанной рубашки выглядывала синяя наколка.
– Что, понравилась? – он поднял выше рукав, показывая непонятный, витиеватый рисунок: на руке красовалась почти голая девушка в рыцарских доспехах. Димке стало неловко, но рисунок притягивал его внимание.
– Армейская. Баловство. Друг наколол, на память.
Руки у парня были короткими, но объёмными и жилистыми.
– Тебе еще подрасти надо, чтобы такую заиметь. А лучше не делай вовсе. Тело должно быть чистым. Впрочем, как и все остальное.
Димка закивал головой.
…– Отдыхай паря. Дорога неблизкая.
– Ну вот, ваша слободка. Выгребайтесь. Эй! На борту. Десант пошел!
– А ты в десантуре служил? – с восторгом спросил Димка.
– А что, заметно?
Димка пожал плечами.
– В ней. В морской пехоте. Ну, бывай, – он легонько пожал Димкину ладонь.
– А ты, крепыш, молодец. Бегаешь хорошо. Таким в армии легко. Не забудь, что я тебе сказал про наколки, и вообще… Сам понимать должен. Не маленький уже.
– А как тебя зовут? – уже вдогонку крикнул Димка, но машина уже взревела и, набирая скорость, полетела дальше, сливаясь с бешеным потоком города.
Пашка уже ждал на другой стороне дороги и в волнении морщил лоб:
– Мамке что будем говорить?
Димка старался не смотреть на брата, а ответить ему было нечего. Он взял у него свой рюкзак и пошел вперёд: до дома оставалось не больше двухсот метров. Там, у крайнего забора, где начинался пустырь, виднелась одинокая фигура. Даже с такого большого расстояния Дима догадался, что это была их мать, которая ждала.