Если бы не потерянный кнут, ее могли бы найти через неделю, две, а то и месяц.
Лил холодный дождь, в воздухе ощущалось что-то тяжелое, неумолимое, а ритм жизни казался замедленным.
По бечевнику и стенам шлюза тащились люди в сапогах или сабо. Мокрые лошади покорно ждали, пока баржа пройдет через шлюз и они снова пустятся в путь, напрягая задние ноги и вздыбливая крупы.
Наступил вечер. Как и накануне, баржи, идущие вверх по течению, пришвартовались на ночь, а продрогшие речники группами направились в кафе.
Мегрэ поднялся взглянуть на комнату, которую ему только что приготовили рядом с комнатой хозяина. Пробыл он там минут десять - сменил обувь и прочистил трубку. А спустившись вниз, увидел, как вдоль берега медленно проплыла яхта, управляемая матросом в дождевике.
Судно немного сдало назад и остановилось между двумя кнехтами.
Все эти маневры рулевой проделал сам, без чьей-либо помощи. Чуть позже из каюты вышли двое мужчин, со скучающим видом огляделись и направились в кафе "Флотское".
Они тоже были в дождевиках, под которыми, однако, виднелись тельняшки с большими вырезами на груди, и в белых брюках, выглядевших здесь несколько странно и непривычно.
Речники уставились на вновь прибывших, но тех это нисколько не смутило, скорее напротив. Казалось, они привыкли к подобному вниманию.
Один из них, высокий, толстый, седоватый, с кирпично-красным лицом и глазами навыкате, мутным взором окидывал людей и предметы, словно смотрел и не видел.
Он развалился на соломенном стуле, другой стул подвинул себе под ноги и щелкнул пальцами, подзывая хозяина.
Спутник его, молодой человек лет двадцати пяти, говорил с ним по-английски с небрежностью и почти снобизмом.
Он спросил у хозяина по-французски без акцента:
- Есть у вас натуральное шампанское?
- Есть.
- Принесите бутылку!
Курили они турецкие сигареты. Разговор речников, на минуту прекратившийся, возобновился. Не успел хозяин принести шампанское, в кафе вошел матрос. На нем тоже были белые брюки и полосатая тельняшка.
- Присаживайтесь, Владимир.
Толстый зевнул, явно скучая. Он осушил свой бокал с гримаской, свидетельствовавшей о том, что вино не слишком ему по вкусу.
- Еще бутылку, - кивнул он своему молодому спутнику.
А тот, видимо привыкший передавать приказания, повторил погромче:
- Еще бутылку! Того же.
Мегрэ вышел из своего угла, где сидел за столиком и пил пиво.
- Простите, господа. Могу я задать вам вопрос?
Старший указал на спутника жестом, означавшим: "Обращайтесь к нему".
В жесте не было ни удивления, ни интереса. Матрос налил себе бокал.
- Вы пришли сюда по Марне?
- Конечно, по Марне.
- Где вы швартовались в прошлую ночь?
Толстый повернул голову к спутнику и буркнул по-английски:
- Скажите, что это его не касается.
Мегрэ сделал вид, что не понял, и, не прибавив ни слова, вынул из бумажника фотографию и положил ее на стол.
Речники, сидевшие за столиками и стоявшие у стойки, наблюдали за происходившим.
Яхтсмен лишь слегка повернул голову, чтобы посмотреть на фото. Потом окинул взглядом Мегрэ и со вздохом спросил:
- Полиция?
Говорил он усталым голосом и с сильным английским акцентом.
- Уголовная полиция. В прошлую ночь здесь было совершено преступление. Личность потерпевшей не установлена.
- Где она находится? - осведомился молодой, вставая и указывая на фото.
- В морге в Эперне. Вы ее знаете?
Лицо толстяка было непроницаемо. Однако Мегрэ заметил, что его апоплексическая шея стала лиловой. Он взял свою белую фуражку, натянул на лысеющую голову и, повернувшись к своему спутнику, ворчливым голосом произнес по-английски:
- Опять осложнения!
Потом, непринужденно затянувшись сигаретой, объявил:
- Это моя жена.
Воцарилась тишина, словно вся жизнь остановилась.
Стало слышно, как барабанит по стеклам дождь и скрипят лебедки шлюза.
- Расплатитесь, Вилли.
Англичанин накинул на плечи дождевик и проворчал, обращаясь к Мегрэ:
- Пройдемте на яхту.
Матрос, которого он назвал Владимиром, допил бутылку шампанского и вышел вместе с Вилли.
Первый, кого увидел комиссар, поднявшись на борт яхты, была женщина в халате, босая, с растрепанными волосами. Она спала на диване, обитом гранатовым бархатом.
Англичанин тронул ее за плечо и флегматично, весьма нелюбезным тоном приказал:
- Поди-ка на палубу.
Потом окинул взглядом стол, где стояла бутылка виски, полдюжины грязных стаканов и пепельница, наполненная окурками.
Затем машинально налил себе и толкнул бутылку в сторону Мегрэ. Это означало: "Если желаете..."
Почти вплотную прошла баржа. В пятидесяти метрах от яхты коновод остановил лошадей, бубенцы которых звякнули.
Глава 2
Хозяева яхты "Южный Крест"
Мегрэ был не ниже ростом и не уже в плечах, чем англичанин. На набережной Орфевр ходили легенды о невозмутимости комиссара. Однако на этот раз спокойствие собеседника выводило его из терпения.
Казалось, спокойствие было девизом яхты. Начиная с матроса Владимира и кончая женщиной, которую только что так грубо разбудил владелец судна, каждый здесь казался равнодушным или отупевшим, как после страшной попойки.
Вот, например, одна подробность. Встав с дивана и ища пачку сигарет, женщина заметила на столе фотографию, которая за короткий переход от кафе "Флотское" до яхты успела вымокнуть.
- Мэри? - спросила она, слегка вздрогнув.
- Yes, Мэри.
На этом все кончилось. Она тут же вышла через дверь, которая вела в носовую часть яхты.
Вилли поднялся на палубу и склонился над люком. Салон был крошечный, переборки из полированного красного дерева тонкие, и с носовой части, вероятно, все было слышно, потому что владелец яхты, нахмурив брови, посмотрел в ту сторону и несколько нетерпеливо бросил:
- Ну что же, входите, Вилли.
И повернувшись к Мегрэ, резким голосом представился:
- Уолтер Лэмпсон, полковник Индийской армии в отставке.