Вилка старика замерла в воздухе. Он устремил на Мегрэ трогательно-чистые зрачки. Такой взгляд бывает у деревенских дурачков или привыкших к ласке животных, с которыми вдруг начинают обращаться грубо.
Некоторая глуповатость - да. Но, кроме нее, еще что-то невыразимое, какая-то самоуглубленность.
- В котором часу вы поднялись и стали чистить лошадей?
- Как всегда.
- Широкие плечи старика казались еще шире оттого, что ноги у него были очень короткие.
- Жан каждый день встает в половине третьего ночи, - вмешалась хозяйка. - Вы бы посмотрели на наших лошадей! Он ежедневно бинтует им ноги, как породистым скакунам. А вечером его не заставишь выпить стакан белого вина, пока он не оботрет их соломенным жгутом.
- Вы спите в конюшне?
Казалось, Жан не понял вопроса. За него снова ответила женщина. Указав на постройку, возвышавшуюся посреди баржи, она сказала:
- Это конюшня. Он всегда спит там. Наша каюта - на корме. Хотите посмотреть?
Палуба блистала чистотой. Медные части были надраены лучше, чем на яхте "Южный Крест". А когда женщина открыла двустворчатую дверь из американской сосны, Мегрэ увидел маленький уютный салон с иллюминатором из цветного стекла.
Там стояла дубовая мебель в стиле Генриха III, традиционная для мещанских интерьеров. Стол покрыт вышитой разноцветным шелком скатертью, на нем - вазы, фотографии на подставках, жардиньерка с цветами. На буфете лежали кружевные салфетки, кресла были покрыты строчеными чехлами.
- Если бы Жан захотел, мы могли бы устроить ему постель поближе к нам. Но он уверяет, что может спать только в конюшне. Мы даже побаиваемся, как бы он не получил удар копытом. Конечно, лошади его знают, но ведь во сне...
И она принялась за еду, как истая хозяйка, которая готовит лакомые блюда для других, а сама, не задумываясь, довольствуется тем, что останется.
Жан поднялся, поглядывая то на лошадей, то на комиссара, а хозяин стал свертывать себе цигарку.
- И вы ничего не видели и не слышали? - спросил Мегрэ, пристально глядя на коновода.
Жан повернулся к хозяйке, и та с набитым ртом ответила за него:
- Поверьте, он бы сказал, если бы что-нибудь видел.
- "Мария" подходит, - с тревогой в голосе сказал муж.
Вот уже несколько секунд в воздухе ощущалось дрожание мотора. Теперь позади "Провидения" неясно различались очертания другой баржи.
Жан посмотрел на женщину, а та смущенно взглянула на Мегрэ.
- Послушайте, - наконец сказала она. - Если вам надо поговорить с Жаном, вы, может, сделаете это в пути? "Мария", хоть и моторная баржа, идет медленнее нас... Если она обгонит "Провидение" перед шлюзом, она задержит нас на целых два дня.
Жан не стал ждать, пока она договорит. Он снял с лошадей торбы с зерном и провел их на сто метров вперед от баржи.
Хозяин схватил жестяную трубу, поднес ее ко рту, послышались дрожащие звуки.
- Вы останетесь на барже? Можете не сомневаться, мы вам скажем все, что нам известно. Нас все знают на каналах от Льежа до Лиона.
- Я догоню вас у шлюза, - сказал комиссар и сошел на берег.
Сходни убрали. У ворот шлюза появился человек, и подъемные щиты отворились. Лошади пустились в путь, позвякивая бубенчиками и потряхивая красными султанами на головах.
Жан шел рядом медлительный, безразличный ко всему.
В двухстах метрах позади моторная баржа замедлила ход - там заметили, что подошли слишком поздно.
Мегрэ поехал вслед за судном. Он видел женщину, которая торопливо заканчивала трапезу, ее мужа, худого и хрупкого, почти лежавшего на слишком тяжелом для него штурвале.
Глава 4
Любовник
Мегрэ зашел в кафе "Флотское" и, увидев у окна за столиком Люкаса, объявил:
- Я уже завтракал.
- В Эньи? - полюбопытствовал хозяин. - Там гостиница моего шурина.
- Принесите нам пива, - сказал Мегрэ.
Все произошло, словно по заказу. Комиссар жал на все педали. Когда он подъезжал к Дизи, погода стала портиться.
Небо заволоклось тучами, последние солнечные лучи скрылись, и полил дождь.
"Южный Крест" по-прежнему стоял на месте. На палубе ни души. От шлюза не доносилось никакого шума, так что Мегрэ, услышав кудахтанье кур во дворе, впервые почувствовал себя по-настоящему в деревне.
- Ничего нового? - осведомился он у инспектора.
- Матрос вернулся с провизией. На минуту показалась женщина в голубом пеньюаре. Полковник и Вилли зашли выпить аперитив. По-моему, смотрели на меня косо.
Мегрэ набивал трубку, выжидая, пока хозяин, подавший пиво, удалится к себе в лавку.
- У меня тоже ничего, - недовольно проворчал он. - Из двух судов, которые могли доставить Мэри Лэмпсон сюда, одно потерпело аварию в пятнадцати километрах от Дизи, а другое тащится по каналу со скоростью три километра в час. Первая баржа - железная, поэтому никакой смолы там нет и покойница не могла в ней выпачкаться.
Другая - деревянная. Фамилия речников - Канель. Хозяйка, дородная мамаша, всячески хотела влить в меня стопку жуткого рома, а муж ее, пигалица, вертелся вокруг нее, как спаниель.
Есть еще коновод. Он либо тупое животное, либо прикидывается дурачком и тогда делает это превосходно. Вот уже восемь лет как живет с ними. Если муж похож на спаниеля, то этот Жан - типичный бульдог. Встает в половине третьего ночи, кормит и чистит лошадей, выпивает чашку кофе и пускается в путь. Так он проделывает в день тридцать-сорок километров размеренным шагом и выпивает стакан белого вина у каждого шлюза. Вечером обтирает лошадей соломенным жгутом.
Я проверил его документ - старый военный билет, который и перелистать-то трудно: страницы склеились. Выдан он на имя Жана Либержа, уроженца Лилля, год рождения тысяча восемьсот шестьдесят девятый.
Вот и все. Впрочем, нет. Если допустить, что Мэри Лэмпсон села на баржу "Провидение" в четверг вечером в Мо, значит, она была еще жива, когда приехала в Дизи, в воскресенье вечером. Два дня прятать человека против его воли в конюшне баржи фактически невозможно, раз не только виноваты все трое.
По лицу Мегрэ было видно, что он в это не верит.
- Если предположить, что пострадавшая села на баржу по своей воле... Знаете, что вам сейчас нужно сделать, старина? Узнайте-ка у сэра Лэмпсона девичью фамилию его жены. И не отходите от телефона, пока не добудете все сведения о ней.