— Еще один вопрос, полковник. Когда похороны?
— В три часа.
— Сегодня?
— Yes. Мне здесь делать нечего.
Проглотив третью рюмку коньяка, англичанин взглянул на комиссара мутными глазами. Такие глаза Мегрэ уже видел однажды у него.
И флегматичный, безучастный, словно настоящий вельможа, заметив, что комиссар собирается уходить, он задал ему вопрос:
— А что, я арестован?
Негретти, совсем бледная, внезапно подняла голову.
Глава 6
Американский берет
Встреча следователя с полковником приобрела под конец чуть ли не торжественный характер, и это было замечено не одним только державшимся в стороне Мегрэ. Когда взгляд его встретился со взглядом товарища прокурора, он понял, что у того создалось такое же впечатление.
Представители прокуратуры собрались в помещении кафе «Флотское». Одна из дверей выходила на кухню, оттуда доносился звон передвигаемых кастрюль. За другой дверью, застекленной, оклеенной прозрачными рекламами макарон и минерального мыла, были видны мешки и ящики — там помещалась лавка.
В окне то появлялось, то исчезало кепи полицейского, а поодаль собрались наблюдатели. Они молчали, но упорно не расходились.
На скамейке без спинки сидел письмоводитель; он писал, и по лицу его было видно, что он чем-то недоволен.
Когда опознание было закончено, Вилли перенесли в угол, подальше от печки, и покрыли коричневой клеенкой, сняв ее со стола из неплотно сбитых досок.
В кафе стоял тот же запах. Пахло пряностями, конюшней, смолой, дешевым вином.
А следователь, который слыл самым дотошным судейским в Эперне — он принадлежал к семье Клерфонтен де Ланьи и очень гордился своим дворянским происхождением, — протирал пенсне, повернувшись спиной к огню.
Прежде всего, он сказал по-английски:
— Вы, наверное, предпочитаете объясняться на родном языке…
Сам он хорошо говорил по-английски. Может быть, правда, немного манерно. И кривил рот, как это делают все, кто тщетно пытается подражать истинным англичанам.
Сэр Лэмпсон поклонился и, повернувшись к письмоводителю, стал медленно отвечать на все вопросы, чтобы тот успел записать его слова.
Он повторил, ничего не прибавив и не убавив, то, что сказал комиссару во время двух предыдущих встреч.
Ради этого случая он надел темно-синий костюм почти военного покроя, в петлице была одна ленточка — Орден Крест заслуг.
В руке он держал фуражку с большой золоченой кокардой с гербом Яхт-клуба Франции.
Все было очень просто: один человек задавал вопросы, другой отвечал. И все-таки Мегрэ любовался им, не без чувства униженности, и вспоминал свои вторжения на «Южный Крест».
Он не настолько знал английский язык, чтобы улавливать все оттенки. Но смысл последних реплик во всяком случае понял.
— Попрошу вас, сэр Лэмпсон, — сказал следователь, — не уезжать далеко до тех пор, пока не прояснятся оба эти дела. Кроме того, я вынужден задержать разрешение на похороны леди Лэмпсон.
Полковник поклонился.
— Вы разрешите мне уйти на своей яхте из Дизи? — жестом полковник показал на зевак, столпившихся на улице, на все окружающее, даже на небо. — Мой дом на Поркероле.
А мне только до Соны добираться неделю.
Теперь поклонился следователь. Они едва не пожали друг другу руки.
Полковник окинул всех взглядом, не заметил, казалось, ни врача, сидевшего со скучающим видом, ни Мегрэ и поклонился лишь прокурору.
Секунду спустя он уже преодолевал расстояние, отделявшее кафе «Флотское» от «Южного Креста».
Он даже не спустился в каюту. Владимир был на палубе. Полковник отдал ему какие-то приказания, а сам стал у руля.
И к удивлению речников, матрос в полосатой тельняшке спустился в машинное отделение, завел мотор, вернулся на палубу, откуда точным движением сдернул швартовы.
Спустя некоторое время группа из нескольких человек, что-то обсуждая и жестикулируя, направилась к дороге, где ждали машину, это была выездная бригада прокуратуры.
Мегрэ остался один на берегу. Он смог наконец набить трубку, а потом плебейски сунул руки в карманы и пробормотал:
— Напрасный труд!
Разве не надо было начинать все сначала?
Из всего, что выяснила прокуратура, интересными пока казались несколько фактов, но важность их еще нельзя было оценить.
На теле Вилли Марко, кроме следов удушья, были обнаружены синяки на руках и на торсе. По мнению врача, версию о том, что Вилли попал в западню, следовало отбросить. Скорее можно было предположить, что ему пришлось бороться с необыкновенно сильным противником.