Мегрэ узнал, что «шодрон» означает «буксир», а «панама» — баржа, не имеющая ни мотора, ни лошадей, поэтому ее хозяину приходится нанимать коновода с лошадьми на определенный рейс; это называется навигацией с малой скоростью.
Прибыв в Дизи, комиссар увидел в трех километрах от Эперне узкий канал и деревушку возле каменного моста.
Ему пришлось шлепать по грязи всю дорогу по бечевнику до самого шлюза, а это в двух километрах от Дизи.
Здесь он нашел выстроенный из серого камня дом смотрителя с надписью на дверях — Проверка судовых документов.
Комиссар зашел в кафе «Флотское», второе здание в этой местности. Других здесь не было.
Слева довольно бедный зал со столиками, покрытыми коричневой клеенкой, и стенами, выкрашенными наполовину в коричневый, наполовину в грязно-желтый цвет. Но по особому, характерному запаху этот зал легко было отличить от любого деревенского кафе. Здесь пахло конюшней, сбруей, дегтем, керосином и машинным маслом.
На двери справа висел колокольчик, на стеклах окон были наклеены рекламы или плакаты. В углу навалом лежали дождевики, сабо, холщовые спецовки, мешки с картошкой, бочонки с растительным маслом, ящики с сахаром, горохом, фасолью и овощами вперемешку с фаянсовой посудой.
В лавке не было ни одного покупателя. В конюшне стояла только одна лошадь: хозяин запрягал ее, когда собирался ехать на рынок. Лошадь была совсем ручная, как собака.
Ее не привязывали, и она время от времени свободно разгуливала по двору среди кур.
Все вокруг было влажно от дождя. Это создавало соответствующий фон. Промокшие прохожие, чьи фигуры казались черными и блестящими, при ходьбе наклонялись вперед.
В ста метрах оттуда по узкоколейке на верфи ходил маленький грузовой состав, а его машинист пристроил позади миниатюрного локомотива зонтик, под которым сидел, дрожа от холода и втянув голову в плечи.
Одна из барж отвалила от берега, ее багром тащили к шлюзу, откуда уже выходила другая баржа.
Как эта женщина попала сюда? Зачем? Этот вопрос с удивлением задавали себе и представители полиции Эперне, и прокуратура, и судебные медики, и техники из отдела идентификации. Ломал над ним голову и Мегрэ.
Женщина была задушена — это не вызывало сомнения.
Смерть наступила в воскресенье вечером, вероятнее всего — около половины одиннадцатого.
А труп обнаружили в конюшне утром в понедельник.
Возле шлюза нет ни одной дороги. Человеку, не связанному с навигацией, здесь нечего делать. Для автомобиля бечевник слишком узок. А тому, кто решился бы идти пешком, пришлось бы в эту ночь месить грязь и утопать по колено в лужах.
Женщина же, судя по всему, принадлежала к разряду людей, которые редко ходят пешком и чаще разъезжают в роскошных машинах или спальных вагонах.
На ней было кремовое шелковое платье и белые замшевые туфли, пригодные скорее для пляжа, чем для города. На измятом платье ни пятнышка грязи. Когда ее нашли, мокр был только кончик левой туфли.
— Возраст лет тридцать восемь — сорок, — определил врач после осмотра.
В ушах у нее красовались серьги с настоящими жемчужинами, стоившими тысяч пятнадцать франков. На браслете из золота и платины в ультрасовременном вкусе было выгравировано имя ювелира с Вандомской площади.
Лицо, обезображенное при удушении, бесспорно отличалось красотой.
Это была, несомненно, блестящая женщина.
Под наманикюренными и покрытыми лаком ногтями скопилась грязь.
Сумочки при ней не нашли. Полиция Эперне, Реймса и Парижа, запасшись фотографией трупа, с самого утра тщетно пыталась установить личность потерпевшей.
А дождь лил не переставая над и без того унылым пейзажем. Слева и справа по горизонту высились меловые холмы, а виноградники напоминали мрачные деревянные кресты на фронтовом кладбище.
Смотритель шлюза, которого легко узнать по фуражке с серебряными галунами, с озабоченным видом ходил вокруг своего водоема, где вода начинала бурлить всякий раз, как он открывал подъемные затворы. Пока судно, зайдя в шлюз, поднималось или опускалось, он каждому речнику рассказывал о том, что здесь произошло.
Иногда хозяин судна и коновод, получив положенные подписи на официальных бумагах, направлялись в кафе «Флотское», чтобы выпить там стопку рома или стакан белого вина.
А смотритель непременно указывал легким движением головы на бродившего без определенной цели и, казалось, растерянного Мегрэ.