Присутствующие вновь встали и бурными аплодисментами проводили закончившего выступление Аденауэра. Газеты на следующий день писали о небывалом успехе немецкого гостя.
В программе стояло посещение Долины Павших, в нескольких десятках километров от Мадрида. Аденауэр придавал этому мероприятию большое значение. Он восхищался тем, как генерал Франко после ожесточенной гражданской войны скрупулезно и последовательно работал над консолидацией нации. Каудильо не преследовал противников. Объявил главной целью объединить всех испанцев. В горах 25 лет строили усыпальницу, в которой похоронили погибших в гражданской войне фалангистов и коммунистов-республиканцев. Долина Павших стала символом прощения и единения.
В день выезда дорогу к Долине Павших занесло снегом. Проехать оказалось невозможно. Аденауэр настаивал. Вызвали бульдозеры и в течение суток дорогу очистили. На следующий день по горным серпантинам добрались до мемориала. Аденауэра поразили дикие скалистые горы, огромный простой крест на самой высокой точке, строгая церковь и усыпальница, выдолбленная в горе. Суровая природа и мягкая торжественность мемориала оставляли неизгладимое впечатление.
Испанские газеты много и доброжелательно писали об Аденауэре. Он постоянно появлялся в кино- и телехронике. В Толедо ему подарили меч Карла V со словами, что передают его в достойные руки. В Эскореале — резиденции испанских королей — гость из вежливости согласился прослушать в соборе токкату Баха — он не любил органную музыку. Звучание, однако, оказалось настолько выразительным, что после осмотра дворца Аденауэр попросил еще раз проиграть баховское произведение.
В один из вечеров Аденауэра пригласили побывать в ресторане, где танцевали фламенко. Известная танцовщица исполняла народный танец ритмично и темпераментно. Она заявила с эстрады, что танцует для Аденауэра и отказывается от гонорара за выступление в этот вечер.
Улетая из Мадрида, Аденауэр сказал, что это была самая теплая, самая прекрасная поездка в его жизни.
На обратном пути остановился в Париже. Приняли его с самыми высокими государственными почестями. Де Голль дал завтрак в Елисейском дворце и в своей речи воздал должное Аденауэру за его вклад в примирение Франции и Германии и установление между ними дружеских отношений и активного сотрудничества.
В Рёндорф Аденауэр вернулся бодрым и в прекрасном настроении. А через несколько дней на небольшом реактивном самолете вылетел в Мюнхен, чтобы выступить на мероприятии ХСС. По возвращении часто появлялся в бундестаге. Беседовал с прибывшим в Бонн американским вице-президентом Никсоном, принимал других иностранных гостей, давал интервью журналистам. Казалось, он не чувствует, что ему пошел уже 92-й год жизни. Но это только казалось. Природа брала свое.
В конце марта Аденауэр слег, почувствовав недомогание. Он продолжал просматривать газеты. Когда же испытывал особую слабость, просил читать ему Поппингу или кого-либо из домашних. 3 апреля принял канцлера Кизингера, а через неделю впал в забытье и уже не приходил в себя до кончины.
Умер 19 апреля 1967 года, оплакиваемый своей многочисленной семьей.
Послесловие
Прошли годы. Германия, проигравшая мировую войну, стала одной из ведущих держав с динамичной экономикой, высоким жизненным уровнем и стабильным демократическим правовым устройством.
Победитель Второй мировой войны — Советский Союз — распался. Россия — его основная преемница мучительно преодолевает роковое наследие коммунистических десятилетий, натужно и неуверенно строит новое общество, пытаясь вывести людей из нищеты и тоталитарной закомплексованности.
История по достоинству оценила роль Аденауэра. Он правильно выбрал путь развития и сделал движение по нему необратимым. Человек, формировавшийся в кайзеровские времена, переживший уже зрелым политиком Веймарскую республику и нацистский «Третий рейх», накопил огромный опыт. Отменное здоровье и размеренный, порой аскетический образ жизни позволили ему, перешагнувшему 70-летний рубеж, решать задачи, казавшиеся нерешаемыми.
Аденауэр стал лидером возрождения Германии, раздавленной нацизмом, войной и оккупацией. Трудно представить себе иного человека, которому удалось бы сделать это столь уверенно и быстро.
После Аденауэра канцлерами были: прекрасный экономист и никудышный политик Эрхард; малозаметные Кизингер и Шмидт; Брандт, ожививший европейскую разрядку; монументальный Коль, превзошедший первого канцлера по продолжительности правления; Шрёдер, «выбивший из седла» христианско-демократического лидера.
Каждый из них превносил что-то новое в концепцию развития страны. Но никто не покусился на ориентиры Аденауэра, на его принципы внутренней и внешней политики.
Долгие годы, особенно до восстановления германского единства, историки и публицисты задавались вопросом: прав ли был Аденауэр в своей жесткой и, казалось бы, однобокой ориентации на западные ценности, в непримиримом антикоммунизме и нежелании договариваться на компромиссной основе с Советским Союзом и ГДР? Канцлер устоял перед всеми соблазнами воссоединения Германии на нейтральной основе и приближения ее к Востоку. Одни считали, что упрямый старик упустил ряд исторических шансов. Другие — оправдывали его действия политическими обстоятельствами и сиюминутным прагматизмом. И мало кто верил в его стратегию.
А она учитывала следующие факторы. Советский Союз не сможет вечно навязывать свою волю немцам. Немцы же не утратят национального достоинства. Материальные условия и образ жизни Западной Германии будут неизбежно притягивать население ГДР. Воссоединение возможно только путем присоединения восточных областей к ФРГ.
Время все поставило на свои места. Ныне практически все оценки свелись к одной: Аденауэр оказался мудрым провидцем. Сближаясь с Западом, он сделал ставку на его глобальную победу над Востоком, победу нового, социального капитализма над советским социализмом, демократии и свободы над тоталитаризмом, западного образа жизни в ФРГ над «социалистическим» в ГДР.
Великий канцлер выиграл, хотя окончательная победа пришла уже при его потомках. Гельмута Коля кто-то назвал «внуком Аденауэра». Он безоговорочно принимал концепцию и стратегию Аденауэра, никогда не подвергал их сомнению. При воссоединении Германии Коль исходил из основного принципа «канцлера-деда»: никакой нейтрализации, политической и военной, объединенная страна остается в НАТО и во всех остальных западных союзах. Как выразился один германский журналист: Аденауэр с того света мог бы сказать — все логично, все правильно, иного и быть не могло. Германия — западная страна. Если бы она стала колебаться, то превратилась бы в объект насилия, а то и вообще оказалась бы раздавленной между восточными и западными жерновами.
В годы после Второй мировой войны об интеграции в Европе говорили редко. Доминировало национальное самосознание. Кто тогда мог представить себе, что немцы и французы будут координировать свое экономическое развитие, более активно обмениваться культурными ценностями, воспитывать молодежь в духе взаимопонимания и взаимоуважения.
Немец Конрад Аденауэр и француз Робер Шуман оказались первопроходцами европейской интеграции. Они смогли переступить через вековую межнациональную вражду и создать Объединение угля и стали — первую структуру на пути к широкому и взаимовыгодному переплетению европейских экономик. В XXI век Европа вступила с единой валютой и открытыми границами.
Трудно найти исторически значимую личность, которой ее свершения давались бы без борьбы и коллизий. Аденауэр не исключение. Канцлеровская власть не оставляла ему времени для благодушествования. Искушенный политик-борец, он твердо шел избранным курсом, не давая никому сбить себя с него. Но умел и лавировать, а то и лукавить, идти на компромисс, исправлять ошибки. Ему подражали, завидовали, его ставили в пример молодым политикам.