– Приснилось! – с облегчением, но и с немалой досадой догадался он и нехотя поднялся с кровати.
Картридж пищевого принтера был пуст. Конрад налил себе два стакана воды и сел завтракать.
– Лардо!.. – отрешенно, как человек, покорившийся судьбе, позвал он. – Новости…
Видеовизор, еще не забывший о том, что он был приравнен к одноклеточным, демонстративно помолчал секунд пять, после чего включился с намеренно приглушенным звуком и искаженным изображением.
– Лардо… – с беззлобным упреком хмыкнул Конрад.
Звук усилился. Донесся отчетливый голос диктора:
– Более двадцати граждан Мошковии вошли в список десяти самых влиятельных людей мира...
– Вот. Это по-нашему! – одобрительно кивнул Конрад.
Вслед за голосом из хаоса мерцающей ряби возникло и печально-торжественное лицо ведущей теленовостей:
– Мы продолжаем наш репортаж с места трагедии, которую эксперты уже окрестили «бойней века». Напоминаем, что сегодня утром неустановленным лицом с поистине варварской жестокостью были убиты члены приемной комиссии актерской гильдии…
Конрад опрокинулся навзничь вместе с колченогой табуреточкой, на которой задумчиво балансировал. Думать, лежа неподвижно на полу, было несравненно легче.
«Так… – зашевелилось у него в голове. – Не приснилось… Что теперь? Бежать?»
Он натянул кроссовки и свой любимый спортивный костюм. На дорожке перед коттеджем до него донесся тревожный крик зубной щетки:
– Конрад, куда же вы? А почистить зубы?
– В тюрьме почистят! – бросил Конрад через плечо и припустил по еще излучающей ночную прохладу аллее.
В дом к Лукашу он ворвался разгоряченным этой утренней пробежкой. Лукаш стоял в гостиной на коленях перед журнальным столиком, на котором покоилось его очередное антикварное приобретение.
– Смотри, что я достал! Древнейший музыкальный инструмент, – похвастался он. – Называется магнитофон. Всего несколько клавиш, а играет как целый оркестр! И орет – вылитый господин Наферзякин требует финансового отчета у госпожи Наферзякиной!
– Это же примитивная музыкальная система, а не инструмент, – прохрипел Конрад. – Слушай, я убил человека. Вернее, одиннадцать человек.
– Да? Что же теперь делать?
– Я думал, ты знаешь. Поэтому и прибежал.
– Подожди, – Лукаш резко выпрямился, – что ты сказал?
– Я расстрелял приемную комиссию.
– Ты? – скептически переспросил Лукаш.
– Я! В новостях так и сказали: «Убиты неустановленным лицом».
– Ты с ума сошел!
– Знаю! – зло оборвал Конрад. – Делать-то мне что теперь?
– Действительно, что делать? – в задумчивости забормотал Лукаш. – Ну, в актеры тебя теперь не возьмут – это точно. Если только в кукольники?
Конрад обхватил лицо ладонями и застонал.
– Ну, не знаю… – заметил Лукаш, отдирая заднюю панель своей новой игрушки. – Я бы так не убивался. Всю жизнь риэлтором работаешь – мог бы уже и привыкнуть.
– Лукаш, мне бежать надо. Я же теперь особо опасный преступник.
– Да? А по мне – так обычный парень.
– Для суда и общества в целом это твое мнение – не аргумент.
– Бежать!.. – Лукаш хмыкнул. – Ты посмотри на себя: еще пара кварталов, и ты свалишься.
– Лукаш, все-таки у вас, андроидов, большие проблемы с пониманием человеческого языка.
– Ладно, ладно, не выступай, ты – не мыс. Думаю, то, что мы никогда не будем людьми, не подменим собой людей, должно тебя радовать, а не раздражать.
– Хорошо, поясняю. Мне не в буквальном смысле бежать нужно. Мне скрыться нужно. Исчезнуть. Схорониться. Затеряться. Слинять. Раствориться. Испа…
– Стоп. Я уже вконец запутался, что именно ты собираешься с собой сотворить.
– Остановимся на «скрыться». От всех. Прежде всего – полиции.
– Понимаю… – Лукаш, казалось, впервые задумался о ситуации, в которой оказался его друг. – Может, тебе переждать все это в какой-нибудь видеоигре?