В довершение всех лишений и мук случилось непоправимое. Непоправимое оттого, что Конрад, не имея каких бы то ни было технических навыков, был бессилен что-либо поправить: велосипед, который он нещадно пускал по кочкам и ямам, подсознательно стремясь поскорее его искорежить и таким образом доказать его технологическое несовершенство, сломался.
– Как такое вообще возможно? Колеса не сами вертятся, а ты должен их крутить! Ты – мотор. Да еще и штурман. Это либо шутка, либо поделка какого-нибудь младенца. Точно: помню, в детском саду мы вырезали и клеили такие штуки из картона, а кто-то вырос и решил воссоздать примитивную детскую поделку из металла.
Проклиная подобными словами свою судьбу и отсталость технологий далекого прошлого, Конрад бился все эти дни с чудом древней техники и наконец в этой дуэли победил. Теперь у него были все основания не без облегчения воскликнуть: «Ну вот! Я же говорил…» – что он и сделал.
– Ну вот! Я же говорил… – в сердцах крикнул он и озадаченно вздохнул: – И как же я теперь без велосипеда?
Просто бросить велосипед было не самым разумным решением. Конрад нехотя покатил его рядом, высматривая, где бы остановиться на привал на время самых жарких часов. В нескольких шагах от тропы показалось небольшое углубление, на дне которого темнела увлажненная почва.
– Не родник, конечно, – Конрад встал на четвереньки, прижимая ладони к прохладе сырой земли, – но видно, что что-то пытается выбраться на поверхность в виде мокрого места.
За спиной у него раздался шорох, который не мог быть ни шелестом травы, ни порханием птах. Вот уже второй день он замечал позади себя то шелест, то без причины покачивающиеся ветки. Сейчас же к шороху примешивалось сопение утомленного зноем и долгой дорогой путника.
Конрад включил камеру инфракрасного спектра и резко обернулся. На вспомогательном экране возникли контуры силуэта и справка:
Имя: Слезарь.
Отчество: Фитмаминофич.
Фамилия: Броский.
Класс модели: Человек.
Подкласс модели: Человек-невидимка.
Статус: На грани вымирания.
– Эй, ты чего за мной увязался? – Конрад, напуганный близостью неведомого и почти невидимого существа, находившегося от него всего в трех-четырех шагах, отпрянул. – Тебе чего надо?
Существо робко отодвинулось на пару шагов, и из пустоты к Конраду осторожно потянулся мягкий, окутанный гортанными тонами голос:
– Я не привязался… Я слышал, как вы спрашивали дорогу до Сновагорска, а мне как раз туда нужно.
– Так это я для отвода глаз спрашивал. Сновагорск в противоположной стороне остался.
– Да?.. – и так негромкий, голос погрустнел и вконец затих.
Конрад смутно ощущал за собой какую-то вину.
– Перекусить хочешь? – поинтересовался он как можно более дружелюбно.
– У вас же ничего нет.
– Действительно, нет... Это я из вежливости предложил – не подумав… Ты руки-то клади, не стесняйся. Жарища какая, а?
Конрад и Слезарь стояли на карачках друг против друга, вжимая руки в освежающую мягкую жижицу. Конрад изо всех сил вглядывался в едва различимое в инфракрасном свете лицо напротив, которое его новый знакомый смущенно отводил в сторону.
– Ты-то чего закоулками пробираешься? Тоже напортачил? – спросил Конрад, пытаясь вызвать помалкивающего собеседника на разговор.
– Почему «закоулками»? Экотуризмом занимаюсь.
– Экотуризмом? Втихаря увязываться за беглыми уби… за ничего не подозревающими путниками – это экотуризм?
– Примерно… А как еще это назвать?
«Ясно: у меня своя тайна, у него – своя, – согласился внутренне Конрад. – Она должна быть у каждого. Человек без тайны – как пустая тарелка: смотришь в нее, а слюноотделения нет».