Социальный же диагноз свидетельствует о том, что в период с 1919 по 1945 гг. произошло такое изменение структуры общества, которое по своему значению сопоставимо с переходом от французского абсолютизма к буржуазной эпохе. В названный период старые классы утратили свои основные черты, как бы обветшали, и образовался широкий средний слой, который в «заповеднике» еще сохраняет остатки прежнего высшего слоя, но в основном управляется небольшим числом лидеров. Возникновение этого широкого слоя отнюдь не способствовало утверждению на земле царства справедливости. По-прежнему существует неравенство, различия в благосостоянии становятся вопиющими. Появились новые группы «терпящих бедствие» (пенсионеры). Но больше не существует класса или сословия в старом смысле этого слова. Не существует той реальности, в которой человек был рождён и с которой он всегда должен был мириться. Общество стало проницаемым, хотя и методы «подъёма» не всегда отрадны.
Как соотносятся тезис и диагноз? Сначала тезис необходимо существенно модифицировать. В ходе современных единичных исследований начинают осознавать, что причисление новых форм правых к среднему слою является недопустимым упрощением. Работа Луи Шевалье о социальных корнях бонапартизма (1950 г.) сыграла в этом революционную роль. Условиям возникновения Национал-социалистической рабочей партии Германии [(нем. НСДАП)] были посвящены исследования Франца Биллинга и Вернера Мазера. Что касается трёх выявленных нами ветвей, они, как нам представляется, предполагают не только различные формы, но и различную интенсивность социальной связи (и провоцируют её). Но является неожиданным и то, что национал-социалистическим импульсом, в основном, были охвачены низшие слои общества (не только среднее сословие и буржуазия, но и рабочие). При тенденциях этатизма социальная фиксация значительно слабее, так как эти тенденции находят поддержку, прежде всего, среди тех управленцев, которые представляют собой цвет наиболее одарённых представителей всех слоев. Что же касается «фашизма», то здесь дело обстоит иначе. Носителями этого стиля являются, прежде всего, группы населения, которые находятся вне определяемых способом производства слоёв общества (еще не вступившая в трудовую жизнь молодежь, военные, члены воинских организаций и т. п.). В социальном плане все три ветви имеют одну общую черту: задачу смести старые социальные границы.
Является ли это, как утверждают левые теории о фашизме, всего лишь риторическим фасадом совсем иной действительности? Вытекающая из особой ситуации XIX века вера в то, что революционерами могут быть только левые, прочно вошла в сознание людей. Однако историки и наделенные историческим тактом социологи всё больше и больше осознают, что описанные здесь явления представляют собой мощную революционную силу, которая и сделала возможным то коренное социальное преобразование, как бы к этому ни относились. Одним из первых был Ральф Дарендорф, тогда еще молодой профессор социологии, обронивший знаменитые слова, что, наряду со всем прочим, Третий Рейх для Германии был «прорывом в современность». Наступило время заняться и этими сторонами фашизма (вместо его анекдотичных и уголовных сторон).
Имеем ли мы достаточно оснований для того, чтобы таким образом соответствовать фашизму исторически? Нас не должны пугать слова (не Дарендорфа) о «нежелательных для народа с педагогической точки зрения истинах». История — нам не нянька, она нас не детерминирует. Но она и не представляет нам бесконечных возможностей. Когда мы, наконец, перестанем бояться рассмотрения таких явлений, как фашизм, национал-социализм и т. д., на которые было наложено табу, и трезво спросим себя, чем они являлись в действительности, тогда мы и узнаем, какие возможности у нас ещё остались.
НАШИ ИЗДАНИЯ
 |
| Хосе Антонио Примо де Ривера- *» - |
 |
| ЗАПАДАНДСТОЛЬНДР КНИГА НЕПОКОРЁННЫХ |