Поразительно, но дело даже не в главном герое романа, не в Викторе Андреевиче Белосельцеве, в котором проглядывается и сам автор. После вторичного прочтения "Господина Гексогена", уже в книжном варианте, я осознал некую высшую религиозность его, некую печать тайного знания. Герои будут гибнуть, предатели всех мастей будут стараться делать свои грязненькие делишки, но Россия будет жить. Тайный ли орден КГБ одерживает верх, или же к власти приходит "Русский орден" из офицеров ГРУ. Один миф сменяется и в книге, и в самой жизни другим мифом, но России суждено жить и дальше. Это магическая фреска о жизни. Один карнавал сменяется другим, одни куклы меняют других. Меняются сами кукловоды, а мистерия русской жизни продолжается. Это уже высшее, шекспировское или же античное, понимание истории.
Наверное, мог бы погибнуть и сам Белосельцев, как гибли столько раз прохановские главные герои и в "Красно-коричневом", и в "Чеченском блюзе", и во многих других книгах автора. Он не боится темы смерти, жадно пишет и о смерти, и о любви. Все-таки, на самом деле, из русских самый близкий ему писатель - это Достоевский. Но и замах у Проханова - не ниже. А какая хищная наблюдательность отсюда?! От сверхнаблюдательности - и парад метафор. Он оставляет будущему галерею самых разных политических героев. Как коллекцию своих бабочек, пойманных на месте боев. Хотите где-нибудь в двадцать третьем веке посмотреть на бабочку Хакамаду - пожалуйста. Хотите на хитиновую оболочку Татьяны Дьяченко - открывайте страницу. Как художник, Александр Проханов абсолютно безжалостен. Это не пушкинский, не гармоничный тип творца. И самым диким, самым палаческим образом он расправляется на страницах своей прозы прежде всего с самыми любимыми своими героями. Но эта смерть рождает новую жизнь. Так рождались и развивались сами империи. Он, как и Достоевский, как и Шекспир, представляет собой имперский тип художника. И тяга к его прозе сегодня - это всеобщая наша тяга к империи в любом ее виде.
Эдуард Лимонов
Лимонов (Савенко) Эдуард Вениаминович родился 22 февраля 1943 года в городе Дзержинске Горьковской области. Прозаик, поэт, публицист, основатель Национал-большевистской партии. Отец - офицер НКВД, во время Великой Отечественной войны уполномоченный по выявлению дезертиров в Марийской АССР, затем начальник клуба, начальник конвоя, политрук, увлекался поэзией и музыкой. Лимонов был назван в честь любимого отцом поэта Эдуарда Багрицкого. Рос Эдуард в предместье больших городов, в военных городках с их кочевым люмпенизированным бытом, отсюда и его стихийный демократизм, ненависть к истеблишменту. Юность прошла в Харькове, там стал писать стихи, работал на заводе сталеваром. Там же встретил первую любовь... Его тянуло в среду художников и писателей. Из Харькова Эдуард перебирается в Москву, где быстро входит в общество СМОГов, занимает свое место в культуре андеграунда. Вступает в авангардистскую группу "Конкрет", выпустил в самиздате первую книгу "Кропоткин и другие стихотворения" (1968). В 1971 году пишет поэму "Русское", где задолго до постмодернистов обыгрывает русскую классику, но при этом уже доказывает свою приверженность русскому национализму и консерватизму. Подвержен влиянию Велимира Хлебникова и обериутов. Был назван Юрием Андроповым "убежденным антисоветчиком", что никогда не соответствовало действительности, ибо даже в ранних своих стихах Лимонов высоко оценивал и роль государства, и роль армии. Еще с харьковской юности он привык к борьбе, к конкуренции, к стремлению быть лидером. Не случайно и название его прозаической поэмы "Мы - национальный герой" (1974). Поэтому тема соперничества с великими современниками и предшественниками становится постоянной в его творчестве. С шестидесятниками Евтушенко и Вознесенским, с новомодным тогда Бродским, с покойными символистами... Из Москвы вместе с женой Еленой, будущей главной героиней нашумевшей книги "Это я - Эдичка", уезжает по израильской визе сначала в Австрию, а затем в Америку. В США быстро восстановил против себя почти всю эмиграцию, издеваясь над их лакейством и русофобией. До 1980 года жил в Нью-Йорке, работал официантом, домоправителем, грузчиком, там же произошел трагический, по сути, разрыв с женой Еленой, в результате которого и появился первый прозаический опыт Лимонова "Это я - Эдичка". Роман имел скандальный успех и во Франции, где был издан, и в США. По приглашению своего друга художника Михаила Шемякина в 1983 году переезжает во Францию и в 1987 году получает французское гражданство. Печатается и у Владимира Максимова в "Континенте", и у его врагов Андрея Синявского и Марии Розановой в "Синтаксисе". Вслед за первым романом появляется "Дневник неудачника" (1982), затем харьковская трилогия о детстве и юности "Подросток Савенко", "Молодой негодяй" и "...У нас была великая эпоха". Последняя из харьковских повестей и стала одной из первых публикаций в перестроечной России, в журнале "Знамя", что вскоре радикально-либеральные руководители журнала признали своей неудачей.
Печатал его и Юлиан Семенов в своем еженедельнике. Тогда же, где-то в 1991 году, я связался с Лимоновым по телефону и предложил сотрудничество с газетой "День". Сначала Эдуард присылал нам рассказы, затем, после своих первых приездов в Россию, и публицистические статьи. Вскоре (1991-1993) он стал ведущим публицистом и "Дня", и "Советской России", ездил с бригадой "Дня" в Приднестровье, затем уже сам воевал в Сербии. В 1991 году восстановил российское гражданство. Одно время примыкал к движению Жириновского, входил в его теневой кабинет, затем был среди основателей Фронта национального спасения. В 1994 году создал свою газету "Лимонка" и национал-большевистскую партию, объединяющую тысячи молодых сторонников русского социализма. В 2001 году был посажен в тюрьму за свои радикальные высказывания, сидел в Лефортове больше года, сейчас в Саратовской тюрьме (16 апреля 2003 г. Эдуард Лимонов "за незаконное хранение оружия" получил 4 года.- Ред.). В тюрьме написал уже семь книг: "Книга мертвых", "Книга воды", "Моя политическая биография", "Священные монстры", "В плену у мертвецов" и др.
Яркий представитель самого реакционного авангарда, выразитель русской низовой культуры рабочих окраин.
"Внук и племянник погибших солдат и сын солдата, я воздал должное атрибутам мужественности, несмотря на то, что они не в чести у сегодняшнего гражданина. Мои личные пристрастия я отдаю армии Жукова в битве за Берлин, а не "Шербургским зонтикам". Человека "героического" я активно предпочитаю "пищепереваривающему".
Эдуард Лимонов,
из "Дневника неудачника"
"НАС НЕ ЗАПУГАТЬ!"
Владимир Бондаренко. Прогремел мощный взрыв в штаб-квартире твоей национал-большевистской партии. Ты еще днем был в Санкт-Петербурге, выступал в телепередаче, посвященной очередным поминкам по русской литературе. Ритуально на Волковом кладбище поднимал свой стакан с водкой, поминая русскую литературу у могилы великого русского сатирика Салтыкова-Щедрина. А ночью - может быть, в отместку за эту кладбищенскую забаву - судьбе было угодно не препятствовать взрыву в вашем партийном бункере. Что же на самом деле произошло?
Эдуард Лимонов. Так получилось, что 13 июня мы поминали литературу на "Литераторских мостках" Волковского кладбища Петербурга. В тот же день 13 июня я вечером сел на поезд в Москву. Приехав 14-го в восемь тридцать утра, я нашел на автоответчике испуганный голос Саши Дугина - и было сказано: "Эдуард, нас взорвали..." Что выяснилось? В 4.39 утра раздался взрыв. Взрывное устройство было подложено в нишу нашего полуподвального окна, выходящего в редакционный зал. По предварительным данным экспертов, взявших килограммов двадцать вещественных доказательств, взрыв был силой примерно около трехсот граммов тротила. Дугин видел результаты этой предварительной экспертизы. Это было взрывное безоболочное устройство, якобы с часовым механизмом. Сразу же мы собрали там, в штаб-квартире партии, пресс-конференцию. Что характерно, милиция сама быстро убрала все следы взрыва - все вынесли и даже подмели. Остатки рамы взяли, навели полный порядок. Милиция стала минимизировать событие, преуменьшать все его последствия. Радио "Эхо Москвы" по моей наводке позвонило в милицию, и им уже сказали, что взрыв был силой 150 граммов тротила, а по НТВ уже сказали - о ста граммах тротила. Кому-то крайне невыгодно придавать значение этому взрыву. Милицию можно понять, они не хотят иметь теракт на руках.