Изменения в социально-экономической сфере, вкупе как с технологическим прогрессом, так и ценностными сдвигами, оказывают многоплановое и сильное воздействие на партийно-политические системы.
Первое изменение – развитие демократии как «вширь» (во все большем числе стран), так и качественное углубление. Демократию критиковали всегда, современную демократию – как минимум 40 лет, с момента выхода классической книги «Кризис демократии» (Crozier et al., 1975), что никак не отменяет факта ее развития и совершенствования. По иронии судьбы эта книга вышла в свет именно тогда, когда начался процесс, который один из ее авторов через пятнадцать лет опишет как «третью волну демократизации» (Хантингтон, 2003). В результате этой «волны» конкурентные политические режимы и многопартийные системы появляются за пределами ареала «традиционного Запада»: от государств Латинской Америки и других стран третьего мира до посткоммунистического пространства.
В современных условиях в Европе, Латинской Америке (а все чаще – и на других континентах) консервативные политические силы не мыслят себя вне контекста политической конкуренции и демократической политики в целом. Свойственный многим консерваторам в прошлом политический стиль, подчеркивающий иерархичность, нетерпимость, ограничение активного избирательного права, недопустим для партий, которые рассчитывают на завоевание большинства избирателей.
Второе: с развитием демократии жестко очерченные идеологические позиции становятся не просто проигрышными, но невозможными. Как подчеркивалось в упомянутой выше классической работе, «в недемократической политической системе высшие руководители могут выбрать единую цель или набор связанных целей… в демократии же такая цель не может быть произвольно задана ”свыше”… она должна быть продуктом коллективных воззрений значимых групп общества на то, что составляет вызов их благополучию» (Crozier et al., 1975). Политическая конкуренция задает всем политическим силам жесткие правила борьбы за власть, что, в частности, требует от них адаптации к общественному запросу в целях завоевания и сохранения электоральной поддержки. Попадая в резонанс с «большинством», консерваторы чаще других политических сил вступают в конфликт с «меньшинством» в собственном лагере, поскольку последнему более присущи идеологичность и приверженность традиции и привычке.
И третье: политическая конкуренция и ставшие регулярными смены власти придали ускорение синтезу основных политических течений. Изначально он основывался скорее на негативных мотивациях: объединении статусных политических сил против крайностей – социальных низов, радикалов слева и справа. Но в последние десятилетия добавляется и позитивное измерение: многие начинания государства носят долгосрочный характер, особенно это касается политики в области здравоохранения, образования, пенсионной системы; в Европе с развитием интеграционных процессов национальные правительства к тому же связаны общими рамками фискальной политики. В этих условиях резкие повороты руля при смене правящей партии носили бы однозначно деструктивный характер, а потому различия между консерваторами и их оппонентами сглаживаются.
Вслед за этим изменения произошли и в партийных системах. Во второй половине XX в. эра массовых партий ушла в прошлое в силу сочетания нескольких причин: подъем постматериальных ценностей, становление «социальных государств», качественное развитие каналов коммуникации партий и политиков с обществом (телевидение, Интернет). Расширение зон политического консенсуса сделало приоритетом не акцентирование отличительных черт «своего» электората, а поиск наиболее выигрышных для различных категорий избирателей программ (Katz, Mair, 1995). Именно эти сдвиги привели к ослаблению традиционных идейно-программных идентичностей ведущих партий и появлению партий, которые чаще называют «всеохватными», в смысле «хватай всех» (Kirchheimer, 1966, p. 177–200). Мы склоняемся к более точному понятию: «электоралистской» родовой категории партий, как сформулировано в наиболее современной типологии Гюнтера – Даймонда (Gunther, Diamond, 2003, p. 167–199). Такие партии ориентируются на более широкую аудиторию, создание универсально привлекательного для избирателей образа и немедленный электоральный успех. Партийные программы становятся похожими, а избирательные кампании направлены в большей степени на общие цели, а не на дискуссионные вопросы (Katz, Mair, 1995, p. 5–28).