За это время мимо нас проехала лишь одна небольшая кавалькада. Они сдвинулись к противоположной обочине и осторожно объехали нас, не задерживаясь — как и принято на дороге, где такие сцены со времен войны стали привычными. Пока чужаки проезжали, мы стояли с арбалетами на виду и наготове, закрывая собой и лошадьми женщин.
Наконец, покончив с неизбежным, переловив и переседлав оставшихся чужих лошадей, мы двинулись дальше.
И до постоялого двора добрались уже без приключений, хоть и перед самой темнотой.
12
В Остилиной Поляне мы остановились не на королевском постоялом дворе, где было битком набито каких-то купцов и королевских военных, а в небольшом трактире на краю деревни. Госпожа Мира, еще пошатываясь, сразу же ушла с Галлой в свою комнату. Я присмотрел, как разместили и расседлали лошадей, как устроились люди, и пошел договариваться, чтобы оставить здесь Зануду и Альтано: от них дальше в пути мало было толку. Нас осталось пятеро, а путь предстоял долгий, и это меня сильно беспокоило: по крайней мере, по Валезанскому королевству ехать нам предстояло не в самых спокойных местах.
Мне еще пришлось зайти к местному королевскому старшине, рассказать про нападение. Заодно я договорился, чтобы у нас купили лишние железки, взятые с нападавших. Деньги за них я решил оставить раненым, на лечение. Трофейных лошадей же мы всех взяли с собой: здесь за них настоящую цену не выручишь.
Когда я вернулся в трактир, госпожа уже поужинала и спала. Галла все еще фыркала, встречая меня то у кухни, то в коридоре на жилом этаже трактира. Я упросил ее поднять госпожу утром так, чтобы мы могли выйти с началом второй стражи.
Я хотел за день сделать два перехода: до Аккара, где дорога раздваивается, там пообедать, и дотемна успеть в Круглую Пустошь. Там деревенька вовсе крошечная, остановиться можно только в королевском постоялом дворе — да никто и не останавливается, потому что все стараются выйти из Аккара утром и пройти до следующего постоялого двора, в Танабазу. А мы из-за позднего выхода до Аккара за день не успели. Терять же время, задерживаясь в Аккаре на полдня, смысла не было никакого.
Если идти три четверти часа рысью, четверть часа шагом, то как раз на один переход между этими постоялыми дворами получается четыре — четыре с половиной часа, и лошади не сильно устают. Два часа на обед и отдых лошадям, и мы управимся за светлое время с небольшим даже запасом.
Летом можно было бы и три перехода за световой день сделать, да нынче уже середина осени, темнеет довольно рано.
От Танабазы нам останется шесть переходов до границы с бывшим Кешарским княжеством, теперь частью королевства Карсанского. Оттуда до Унгатана еще четыре перехода, если идти прямо, но прямо дорога слишком опасна: в южной части Карсанского королевства до сих пор воюют кешарские бароны с карсанскими. Поэтому мы заедем в Кешар и оттуда пойдем водой, по Галатане, до Меззии, откуда до Унгатана всего один переход, уже по имперской земле.
Старая имперская столица когда-то была почти в самом центре Империи, да за годы войны Империя несколько подсократилась.
Госпожа Мира появилась во дворе как раз тогда, когда королевский стражник подошел к висящему в середине небольшой площади билу и стукнул в него обухом алебарды, начиная отбивать вторую стражу. Она снова шла решительно и уверенно, лицо ее, со спокойным непроницаемым выражением, было нечеловечески прекрасно. Галла тащила за нею поклажу.
Госпожа была одета, как и вчера, в дорожный плотный плащ темно-бордового цвета с большим капюшоном. Воротник его был из меха куницы. На голове у нее была небольшая суконная шапочка, облегающая голову и над ушами расшитая жемчугом.
Я залюбовался на ее сапожки прекрасной эламской работы, сшитые из тонкого сафьяна и покрытые тисненым растительным узором.
Лошади были уже оседланы. Мы укрепили вьюки с вещами госпожи и тронулись. Теперь у нас, кроме верховых и вьючных лошадей, было по одной заводной на каждого всадника, так что можно было, при нужде, двигаться без лишних остановок.
В моем характере одна из самых неприятных черт — это упрямство. Я все-таки хотел понять, что происходит, и не из праздного любопытства, а чтобы знать, что еще может нам угрожать в дороге кроме обычных разбойников да нечистого зверья. Поэтому я сразу поехал рядом с госпожой Мирой.
Однако я далеко не сразу решился заговорить с нею. Она сидела в мужском седле прямо, глядела перед собой и вовсе не показывала желания разговаривать с кем-либо. Надо видеть Миру из Эламы, которая ни с кем не хочет разговаривать. То ли это колдовство визеньи, то ли просто умение благородной дамы себя вести, но обратиться к ней было решительно невозможно. Рот просто не открывался.