Божена была заворожена. Но голос Миражника помог ей очнуться.
- Не смотри в него так долго, потеряешься.
- Она подняла голову, посмотрела на него, хотела ответить, но он кивком указал ей на противоположную сторону. Там, на зеркальных холмах отчетливо виднелись пять мужских силуэтов. Один из них стоял ближе всего. Юноша. Двое - одинаковые по росту, чуть левее, еще двое - стояли четко напротив.
- Твои друзья, - тут впервые Божена заметила, что глаза Миражника выдают усталость.
- У вас непростая работа, Джей-Кью.
- Я рад, что ты понимаешь. Зато у меня есть привелегия, мне доступны все уровни Интерриума, а это очень увлекательно.
- Если бы так.
- Кстати, после того, что между нами было, можно на «ты».
Божена от души рассмеялась. Ее голос был полон нежности.
- Спасибо. Скажи, ты всем помогаешь?
- Только тем, кто в этом нуждается.
- А как ты это понимаешь?
- Не первый день здесь. Людские души просты, другое дело - сознание и подсознание. Душа может быть древней, но это не придает ей сложность. Эмоции распознаются легко. Потом, если ты помнишь, Интерриум очень чуток...
- «Стоит только пожелать...».
- Верно.
Они еще немного постояли на краю в молчании.
- Наше путешествие закончилось? - Божена, наконец, озвучила давно возникшую мысль.
- Твое путешествие...
- Что это за озеро? Портал?
- Да. Только я хочу тебя предупредить. Это особый портал. Из него можно попасть на Землю, в Небытие, в Высший Космос, и...в Шамбалу.
- В Шамбалу?
- Забавно, ты отреагировала лишь на последнее. Тебе очень хочется в Шамбалу?
- А она действительно существует?
- Ты ведь знаешь, что да. Зачем спрашиваешь?
- Хочу подтвердить догадку.
- Шамбала - не догадка, она - Знание.
Божена замолчала. Перспектива попасть не туда ее немного смутила.
- Ты зря боишься. Ты попадешь только туда, куда захочешь.
- Надо просто прыгнуть?
- Да, я знаю, для тебя это непросто. Ты ведь любишь землю под ногами?
- Люблю, но жизнь - непростой процесс.
- Согласен. Зато и бонусов много.
- Я тебя еще увижу, Джей-Кью? - в голосе Божена чувствовалась грусть.
- Почему ты решила, что мы расстаемся? Я всегда с тобой.
Миражник изящно вертанулся вокруг своей оси. И...исчез. На месте, где он только что стоял, осталась маленькая игральная кость. Божена подняла ее, хрустальные грани так и переливались на солнце. Да, именно так. С беспредельной высоты на озеро ниспадало солнце. Его лучи объяли весь котлован, необыкновенной силы жар словно хотел поглотить все вокруг. Солнце заливало пространство так стремительно, что скоро в нем стали исчезать очертания тверди и мужские силуэты на противоположной стороне.
«Торопись, и не грусти, ты с ними еще встретишься». От Миражника остался лишь голос, но и он оказал нужное воздействие. Крепко сжав в руке его подарок, Божена, не закрывая глаз, шагнула в пустоту...
Она не испугалась. Что-то ласковое и невидимое подхватило ее, мягко, словно баюкая, закружило по спирали, опуская все ниже и ниже. Теплое молоко обвалакивало тело и сознание. Божена почувствовала, что засыпает. Или теряет сознание у мамы на руках. И чей-то голос, почти неразличимый сквозь журчащую музыку, произнес: «Шамбала тебя подождет, возвращайся...».
Божена поняла - ей было тактично отказано в посещении страны Обетованной. Значит, время не пришло или она была не готова. Движение продолжалось. Неожиданный толчок, заставил ее открыть глаза. Она лежала в своей комнате, в окне висела луна, занавески колыхал ветер, на тумбочке, у изголовья кровати, фосфорицировала игральная кость...
Дэмон. Накануне Рождества
Как трудно заснуть, когда жизнь переполняет тебя. Как тяжело погрузиться в небытие, отрешиться от волнения сердца, робких надежд, - теперь-то все точно изменится,- кротких радостей, что обновляют твою ДНК и делают тебя почти бессмертным.
Встреча с Итерном Босхом казалась Николаю Васильевичу еще свЕжей, будто только вчера он сидел на лавочке в парке с этим человеком, будто только вчера передал ему портрет той женщины, с лицом счастливого ребенка. Мог ли он сожалеть о потерянном портрете - нет, сожаление - удел людей слабых, и хотя Дэмон не считал себя особенно сильным, опускаться до фрустраций он не хотел.
Отныне каждый вечер он ложился спать, как накануне Рождества. Предощущение праздника прочно овладело им. Даже осенний налет горечи, присутствующий во всем, - от грязных луж до скукоженных листьев, - не разочаровывал его. Горечь ощущалась даже в воздухе - дым из окружных парков тянулся бледным маревом над проспектом и близлежащими улицами.