Но Николай Васильевич чувствовал себя новым. Правильнее сказать, обновленным, но в этом термине - «обновленный» - подразумевается некая поверхностность, когда начинка остается прежней, и лишь оболочка подвергается косметическим процедурам. Дэмон же чувствовал себя иным, словно из него вынули все нутро, пропахшее нафталином, и полностью заменили его материалом новым, пахнущим свежестью. Даже паспортные данные не могли смутить его. Какие цифры способны воодушевить нас? Им это не по силам. Цифры - это статика, другое дело - природа, мысли, обещания самому себе, кровь, плазма, вода внутри тебя, которая согревает и холодит.
Дэмон не просто жил внутри праздника, он ликовал. И спать ложился с трудом, ибо атмосфера счастья требовала творчества. Надо было работать...
И тем не менее...
«Николай Васильевич Дэмон той памятной ночью долго не мог заснуть». Кажется, именно так начиналась наша история. Но теперь все будет иначе. Ведь наш герой стал другим.
Поначалу было все так, как первый раз. Только вместо сумерек его окутал мягкий молочный туман. И не было страха, опасения, что неизведанное поглотит маленького земного человека. Дэмон уже знал этот путь и шел по нему с достоинством. И в лифт вошел, как победитель. Движение вниз не было томительным и пугающим.
Когда двери открылись - перед Дэмоном распахнулась глубина. Чуть позже он понял, что стоит на дне гиганского котлована, чьи стены были похожи на слюду. Почти зеркальные, они полого поднимались вверх, словно устремлялись к какой-то заветной цели. Зрелище было захватывающее. Он осмотрелся, прошел несколько шагов, прикоснулся к диковинному камню, - поразительно, но он был теплым, но чем дольше рука лежала на нем, тем явственнее ощущалась прохлада, спрятанная глубоко внутри породы. Холод и тепло в едином материале. Дэмон удивленно покачал головой.
- Вы лучше себе под ноги посмотрите, - густой мужской баритон заставил Николая Васильевича вздрогнуть. Он поднял взгляд, перед ним стоял Лабард. Все такой же, ничуть не изменившийся. Последовав совету Коменданта, он посмотрел на опору под ногами. Там была не земля. И даже не мох, вообще, то, что он увидел, мало напоминало твердь. Нечто искрящееся, пульсирующее, постоянно видоизменющееся.
- Вы загляните вглубь, - Лабард это сказал с видом гурмана, указывающего дегустатору на самый ценный вкус.
Для этого Дэмону пришлось присесть на корточки - то, что он увидел, потрясло его. Весь земной шар в макроувеличении, словно под микроскопом, то тут, то там возникали целые города, столицы, мегаполисы, крошечные деревеньки, поселки, отдаленные уголки, потерявшиеся в общем многообразии. Здесь были и безмолвные просторы Арктики, и высохшие под палящим зноем степи, и северная тундра, расцвеченная сиятельными сполохами, и опаловые пески пустынь со скользящими навстречу ветру барханами. Гигантские пальмы, направившие колючие листья в небо, интравертные горы Тибета, в котором даже воздух требует повиновения, и ромашковые, васильковые, люпиновые поля России вдоль державных рек, гордые перевалы Кавказа.
- А где же люди?
- Пожалуйста..., - Лабард едва заметным жестом сменил картину мира.
Офисы, проспекты, кафе, библиотеки, роддома, больницы, кладбища, - эти образы, словно открытки, мелькали мимо глаз. И в каждом из этих пространств было довольно людей. В разных пропорциях, количествах, соотношениях. Деловые, веселые, расслабленные, состредоточенные, скорбные, усталые - панорама лиц пугала своим разнообразием. Здесь были все возможные расы, все типажи и физиогномические варианты. Дэмон ошеломленно глядел в это странное приспособление, обладающее властью наблюдения. Словно гигантский спутник считывал информацию и видеоряд с далекого расстояния и передавал ее накопленные сведения в генеральный штаб.
Дэмон с трудом оторвался от чудесного калейдоскопа.
- А можно увидеть кого-то конкретно?
- Да не вопрос.
И тут же карнавал человеческих лиц сменился изображением квартиры, просторной, светлой. Из окна были видна Австрийская площадь. Молодая женщина сидела на роскошном диване, с богатой отделкой, сделанном в стиле эпохи Людовика XVI - и плакала. Дэмон вздрогнул, но ничего не сказал. Это была его дочь, которая много лет назад вышла замуж за иностранца и покинула отчий дом. Она почти не звонила, поэтому отец был не в курсе ее семейных дел. А вот теперь он увидел ее, уже не очень молодую, располневшую в бедрах, - все-таки двое детей, как-никак, - неухоженную, с припухшими глазами и помятым лицом. Она сидела почти в центре этой нарочито богатой комнаты, но хозяйкой дома не была. Центром этой Вселенной был ее муж, Адам, - властный, скупой, суховатый человек, уставший от скандалов с женой и постоянных нештатных ситуаций в фирме. Дети, - оба мальчики, - еще несколько лет назад были отданы в престижное заведение вроде закрытого интерната, где они жили годами, даже не приезжая к родителям на каникулы. Отец считал,что подобное воспитание окажет самое благотворное влияние на их неустойчивые юные души, и уж тем более, общение с матерью-неврастеничкой в его понимании никак не могло пойти им на пользу.