— Я понял, — произнес Стас. — Нужно расположить булыжники по количеству прямых углов на картинках, высеченных на этих булыжниках. От одного до девяти.
— Но как? — удивленно спросил я.
Стас лишь улыбнулся и достал из кармана лягушку. Тогда то все и стало ясно. Он увидел то, как кто-то давным-давно уже открывал эту дверь. И мы вдвоем принялись располагать булыжники в нишах стены.
Когда же последний булыжник был утоплен в нишу, я услышал скрежет какого-то древнего механизма. Дверь немножко подалась в сторону и, оставив щель, в которую спокойно протиснулся бы и я и Стас, замерла.
Стас уже собрался пролезть внутрь, как остановился и начал к чему-то прислушиваться. Да, я тоже услышал. Тихие голоса откуда-то сзади. Со стороны лестницы. Я встал, как вкопанный, а Стас продолжал прислушиваться. Затем послышался женский крик. У меня выступили мурашки.
Стас сделал несколько шагов в сторону лестницы.
— Там свет, — сказал он. — Кажется, факел. Кто-то идет.
Кто-то спускался по лестнице. И их было много. Человек пять, не меньше. Один факел шел впереди, другой замыкал цепочку. Стас повернулся ко мне и улыбнулся.
— Наши!
Да, это были именно они. Не знаю, как, но они смогли прорваться через настоятеля и спустились вслед за нами. Минуты две мы ждали, пока они спускались, хотя уже успели переброситься парой фраз. Но лишь когда они ступили на твердую землю, я почувствовал облегчение. Никто не рухнул с этой лестницы. И это было хорошо. Только Мария неудачно наступила на ступеньки и содрала джинсы. А так, все было хорошо.
— Как вы прошли? — слетел с моих губ вопрос.
— Он нас сам пустил, сразу, как прошло десять минут, — ответила мне Лина. — Прямо, как часы. И отправил нас к вам с каким-то наставлением про сердце и волю.
— Да, мы выслушали подобное же, — тут же отозвался Стас. — Ну, пойдемте. Одно испытание мы решили. А крот ждет нас — не дождется.
И этой дружной процессией мы последовали дальше. Все так оживленно общались друг с другом, что я даже забыл про свои страхи. С такой компанией точно не пропаду.
Первым через лаз протиснулся Стас, тут же проинформировав нас, что там все благополучно и вполне спокойно можно идти. Следом пошли девушки. Сначала Мария, затем Лина и уже в конце Юля. А потом и остальные охотники. Я пролез через щель сразу после Сталкера.
На другой стороне и вправду все было более менее спокойней. Один длинный тоннель, который вел к следующему испытанию. Но тут Мария попросила Стаса посветить ей, после чего начался смех Юли и Глеба.
— Ты сейчас похожа на Рэмбо! — отозвалась девушка.
Я заметил не сразу, но и в правду под глазами у Марии были следы то ли от пыли, то ли угля. Заразительный смех перекинулся и на остальных. А Мария смеялась вместе с нами. Затем гордо подняла голову и, забрав у Стаса факел, пошла впереди. Вот он — новый лидер!
— Тише, — прозвучал голос Сталкера. — Да, тише вы!
Смех прекратился. И по тоннелю шел другой звук. Словно большая волна накатывала на песчаный берег. Какой-то шелест. Прямо под потолком. Он сначала был глухим, но с каждой секундой нарастал.
— О нет! — отозвалась Лина. — Летучие мыши!
Их рой приблизился к нам, и они беспощадно бросались на нас, пытаясь расцарапать и искусать. Бежать обратно было бессмысленно. Только вперед. Вперед! Я побежал первым, держа в руке факел и пытаясь защищаться от свирепых летучих мышей. Они разорвали часть моей одежды и оставляли маленькие раны то на руках, то на лице. Раны противно жглись. Остальные бежали следом. Девушки же в один голос кричали. Представляю, какого им.
Впереди показалась дверь. Обычная деревянная дверь, вставленная прямо в здоровенный монолит. Я рванул к ней и дернул за ручку. Слава Богу, она была не заперта. Выскочил в большую залу. За мной повыскакивали остальные, и мы с глухим ударом захлопнули ее, оставив летучих мышей за ней.
Все дышали, как обезумевшие. Вдох-выдох. И вновь и вновь и вновь. Я чувствовал, как жжется мое лицо. Я даже уже знал, что оно полно кровоподтеков, как и у остальных охотников. Мантию, в которой я был, просто сорвал с себя. Хорошо, что я одел ее поверх своей одежды. Руки были полны кровоподтеков. Болезненных, но не смертельных. Если, конечно, в крови уже нет какого-нибудь заражения.