— Именно, ваша светлость, — обозначил я любезный поклон.
— А что снаряды к вашим орудиям и картечницам? Не думаю, что в зарядных ящиках их в достатке.
— Если бы это была боевая операция, ваша светлость, то каждый солдат помимо своего снаряжения перенёс бы через портал по четыре снаряда. Сил на это у них хватит, потому как все они имеют узоры десятого ранга, — не стал я полностью откровенничать.
— Одарённых собрали со всех частей?
— Отнюдь. Это первый батальон Дикопольского полка, только пришлось доукомплектовать его несколькими солдатами до штатной численности из-за выбывших из строя погибших, раненых и больных.
— Хотите сказать, что у вас так много высокоранговых одарённых?
— Именно это я и продемонстрировал. Единственно пришлось всё же задействовать из других частей высокоранговых для открытия порталов. Мои компаньоны, Астафьева, Столбова и ещё шесть высокоранговых офицеров. Силами одного лишь батальона переброска заняла бы чуть больше времени. А гаубицы и вовсе пришлось бы разбирать не на две части — ствол и лафет, а как минимум на три. Порталы на четверых человек доступны лишь немногим. Впрочем, как раз в Дикопольском-то полку таких двое, моя сестра и её сослуживец Осипов.
— Кстати, это так же впечатляет. До сей поры считалось, что максимальная пропускная способность порталов три человека, а тут четверо.
— Здорово, правда, — с детской непосредственностью подмигнул я. Но тут же стал серьёзным. — Ваша светлость, вам, как никому другому, известно, что мы с радостью готовы сотрудничать к обоюдной пользе. Так что прекращайте выискивать в нас угрозу и начинайте высматривать выгоду.
— Звучит заманчиво.
— А главное, искренне, ваша светлость.
— Значит, будете отстаивать самодержавие. При том, что можете серьёзно изменить расклад сил.
— Будем поддерживать государя и все его начинания, которые, я уверен, далеки от неудержимого желания сосредоточить всю полноту власти в своих руках.
— Отчего так?
— Оттого, что крепкая рука настоящее благо при сильном и здравомыслящем правителе и вредна при слабохарактерном и не очень умном.
— Значит… — начал было князь.
— Нет, ваша светлость, — покачав головой, возразил я. — Излишняя самостоятельность князей России тоже не на пользу. Как по мне, то Софья Алексеевна в своё время делегировала своим подданным слишком много вольностей. Надо выбрать некий баланс.
— Новгородское вече? — предположил Милославский.
— Можно взять за основу, — согласился я, однако добавил: — Но чрезмерная вольность родовитого дворянства тоже ни к чему хорошему не приведёт.
— Нам определённо есть о чём поговорить, Пётр Анисимович.
— Вне всяких сомнений, ваша светлость.
Попрощавшись с князем, я вернулся к Марии, которая уже выказывала беспокойство по поводу моей беседы. Вмешиваться она не спешила, но и из своего поля зрения меня не выпускала.
— Склонял на свою сторону? — поинтересовалась она.
— Скорее прощупывал почву. Правда, совершенно не понятно, отчего он подошёл ко мне, когда разговаривать нужно с тобой.
— Похоже, Аркадий Дмитриевич всё же поумней тебя будет, — улыбнувшись, взяла она меня под руку.
— В смысле? — возмутился я.
— Ну, это ведь ты у нас заладил как попугай — я глупенький, ни в чем не разбираюсь, я никто и звать меня никак. А вот люди со стороны видят совершенно иное.
— Это обманчивое впечатление, основанное лишь на том, что я в некоторой степени уникум, которому удалось достичь многого на ниве постижения природы Силы.
— Вот-вот. Опять принижаешь себя. И всё только ради того, чтобы ненароком не оказаться впряжённым в ярмо, — тряхнула она меня за руку.
— Злостный наговор. Я ведь постоянно чем-то занят.
— Только чем бы ты ни занимался, непременно в своё удовольствие. Но как только налаживаешь процесс, тут же сбегаешь. Так было с оружейным заводом, каретным двором, те же «Разговорники» скинул на сестру. Да чего там, ты даже доходным домом не занимаешься, хотя там и нужно-то всего лишь контролировать управляющего, но и это сбросил на руки батюшке.
— А как же лубок? Я до сих пор рисую по истории в месяц и передаю в типографию.
— А я о чём? Ты готов заниматься постоянно только тем, что доставляет тебе удовольствие, — победно ткнула она меня в бок острым локотком.
— Значит, и тебя не брошу, — буркнул я, понимая, что она права.
— И это радует, — вновь расцвела она в улыбке.
И ей сейчас было абсолютно наплевать на то, что вокруг люди, которые смотрели на нас по большей части с открытыми улыбками и лёгкой завистью. Но ведь нашлись и осуждающие взгляды считающих наше поведение неподобающим для дворян. Ну и пусть их.