- почему... вы так грубо... разговариваете со мной, Ваша милость?
Склонившись над ней, он резко сказал: - да потому, что ты маленькая идиотка! Из-за глупой стыдливости ты готова погубить и себя, и ребёнка! Муж избаловал тебя, а, на мой взгляд, тебя надо бы на конюшне пороть хотя бы раз в неделю! - Она ошарашенно смотрела на него широко раскрытыми глазами: - решай, - презрительно сказал он, - или мы с тобой сейчас будем рожать, или я немедленно уезжаю, а что будет с тобой - я знать не хочу! Пусть к тебе привезут грязную бестолковую бабу, и, если что-то пойдёт не так, вы с ребёнком погибнете оба! Ну??
Она потупилась, уже сдаваясь: - я... не могу..., вы мужчина... и...и...
- О-о-о!! Да ты, действительно, идиотка!! - Он схватился за голову, - где ты видишь мужчину, дурочка??! Я мужчина лишь в постели с собственной женой, да и то, в последнее время, не всегда из-за таких вот истеричек, которые всю душу вынут!! Уеду из столицы, к нечистикам, и буду спокойно жить в поместье, лишь бы не видеть таких вот избалованных мужьями девчонок! - Он передохнул и уже спокойно спросил: - ну так как? Мне уезжать?
Констанца крепко зажмурила глаза и пробормотала: - останьтесь, пожалуйста, Ваша милость...
Он облегчённо вздохнул, приоткрыл дверь и сказал людям, напряжённо глядящим на него: - пусть принесут много тёплой воды, чистые простыни и полотенца. - Две женщины-служанки, стоящие в отдалении, у открытой двери гостиной, не ожидая распоряжения, устремились к лестнице. Вскоре они несли тазы с водой и стопку чистого белья.
Лорд Викториан хотел уже скрыться за дверью, когда Ален задержал его: - Ваша милость, позвольте мне войти. Я хотел бы быть рядом с Констанцей!
Тот вспыхнул, закричал: - никогда! Вы слышите, лорд Ален, никогда мужчины не будут присутствовать при родах! Я этого не допущу! Это вам не представление в театре, а тяжёлое и кровавое зрелище! Нечего вам нервировать девчонку, ей и так не сладко! - В спальне вскрикнула Констанца, и Его милость с грохотом захлопнул дверь под носом у Алена.
Тот, побелевший, с серыми губами, тяжело опустился на подвернувшийся пуфик. Леди Эмилия, нервно ломая пальцы, быстро ходила по гостиной. Лишь лорд Касилис спокойно сидел на диване у окна.
Схватки слились в одну сплошную боль, разрывающую тело. Констанца пыталась терпеть, но крик так и рвался из груди. В какой-то момент, открыв глаза, она увидела сидящего у постели лорда Викториана. Он аккуратно вытирал салфеткой пот и слёзы на её лице. Встретившись с ней взглядом, улыбнулся: - всё идёт хорошо, Констанца, твой малыш вот-вот увидит свет. Вот, выпей немного вина, оно придаст тебе сил, - он приподнял её голову вместе с подушкой и поднёс к губам бокал с красным сладким вином. Она уже не обращала внимания, что лежит с широко раздвинутыми ногами, с задранной до пояса рубашкой. Краем сознания отметила, что его большие белые, чисто вымытые руки осторожно исследуют её тело. Она почувствовала, как лекарь ввёл два пальца в её лоно, но больно не было.
Крики прекратились, и люди в гостиной напряжённо прислушались. И, вот оно - слабый писк младенца оповестил о рождении новой жизни.
Леди Эмилия без сил упала в кресло, лорд Касилис выпрямился, глядя на закрытую дверь, а Ален решительно потянул за ручку: лорд Викториан спокойно мыл в тазу окровавленные руки, укрытая простынёй бледная обессиленная Констанца, со спутанными, влажными волосами слабо улыбалась ему с кровати, а на небольшом столике у окна служанка пеленала попискивающего младенца.
Лекарь с улыбкой обернулся к Алену: - Ваша милость, поздравляю вас с рождением дочери!
****
Войдя в дом, Констанца торопливо поднялась в детскую. Лиззи, немного подросшая, с пухлыми ручками и ножками, весело лепетала что-то своё лёжа на диване, под присмотром бдительной няни. Рядом, на корточках, сидел Ален. Девочка крепко держала отца за палец, а он осторожно поглаживал ножки, животик, тонкие волосики на головке, ласково и негромко разговаривая с ней. Они оба были абсолютно счастливы, и Констанца задержалась у дверей, не желая им мешать. Ален поднял голову, мягко улыбнулся: - мама говорит, что Лиззи очень похожа на их с отцом дочь, - Констанца поняла. Он говорил о своей, умершей в младенчестве сестре. Леди Эмилия, тяжело пережившая её смерть, увидела те, родные черты, в крохотной внучке, которую любила без памяти.
Констанца присела на диван, расстёгивая лиф специально сшитого для удобства кормления платья. Няня подала ей дочь, которая нетерпеливо сучила ножками и сразу же припала к груди, торопливо глотая и захлёбываясь. Ален погладил пальцем пухлую, как будто перевитую у запястья ниточкой ручонку. Дочь оторвалась от груди и, повернув голову, беззубо заулыбалась. - Не мешай, Ален! - Строго сказала Констанца, - пусть ест, потом поиграете.