- Вот так будет лучше, - сказала Констанция, поцеловав Филиппа в щеку.
Она даже не спросила, зачем понадобился ее возлюбленному рисунок, а Филипп не счел нужным ей объяснить.
Назавтра Констанция узнала разгадку без лишние расспросов.
Лишь только они въехали в селение, как Фиипп отправился к церкви. Он отыскал священника и показал ему рисунок Констанции.
- Святой отче, не откажи в помощи!
- Видит Бог, я бы помог тебе с большим удовольствием, но подобный герб мне неизвестен. Может быть, это где-то дальше. Я сам не из здешних мест, недавно прибыл сюда после смерти старого приходского священника.
- Извините, святой отец, что отвлек вас от богоугодных мыслей.
- Ступай, сын мой, может быть, Бог будет милостив к тебе инаставит тебя на путь истинный и приведет к цели.
Не найдя ответа у священника, Филипп попытал счастья у кузнеца, ведь тот часто подковывал лошадей у проезжающих, ремонтировал кареты и, быть может, ему попадался на глаза герб, изображенный на медальоне Констанции.
И тут Филиппу Абинье повезло.
Кузнец, лишь только увидел рисунок, расплылся в улыбке.
- О, месье, это очень знаменитый герб, он принадлежит роду графов Аламбер. Несколько лет назад мне довелось набивать обод на карете старой графини. Она очень щедро расплатилась со мной, поэтому я запомнил ее и этот герб.
- Как, ты говоришь, звали графиню?
- Графиня Аламбер.
- А не скажешь ли ты, любезный, далеко ли отсюда ее поместье?
Кузнец задумался.
- Вот этого, месье, я вам сказать не могу. Я никогда не расспрашиваю проезжих, и герб-то я запомнил абсолютно случайно. Вот если бы вы мне показали колесо от кареты графини, я бы его сразу признал.
- А куда она направлялась? - попытался хоть что-то выяснить Филипп Абинье.
- Не знаю, месье, она поехала дальше по этой дороге и честно сказать, возвращалась ли она домой или ехала в гости, я не могу сказать. Хотя, постойте, месье, я припомнил одну деталь: в карете почти не было багажа, а лошади были очень хорошие, сразу видно, что их нигде не меняли на почтовых станциях, сразу видно,
Филипп Абинье наградил словоохотливого кузнеца серебряной монетой и, твердя "Аламбер, Аламбер", вернулся к ожидавшим его у церкви женщинам.
- Мне кажется, кое-что начинает проясняться сказал он не очень определенно, вскакивая в седло. Констанция посмотрела на него вопросительно.
- Ты узнал, кому принадлежит герб?
- Да, графам Аламбер, это точно. Кузнец узнал его, ему как-то пришлось ремонтировать карету с таким гербом на дверце.
- Аламбер... - задумалась Констанция, - мне, по-моему, никогда раньше не доводилось слышать этой фамилии, - но какая-то скрытая музыка звучала в этих звуках для девушки. - Аламбер... - словно давно забытая мелодия разбередила ее душу.
Накрапывал дождь, четверо всадников, втянув головы в плечи, ехали по проселочной дороге. Под копытами коней чавкала грязь, лошади оскальзывались. Еще недавно желтое жнивье потемнело, и над полем кружили стаи черных мокрых ворон. От всего пейзажа веяло тоской и унынием.
"О, боже мой, какая унылая дорога!" - думала Констанция, глядя на утопавший в мелком дожде горизонт, словно на весь мир набросили вуаль и от нее все казалось безрадостным и серым, как будто кто-то украл у природы краски, которые она так щедро разбрасывает по земле весной и летом.
Правда, все три женщины не были привычны к роскоши и переносили путешествие сносно. Но Филипп Абинье очень беспокоился о Констанции. Ему все время казалось, что та недостаточно тепло одета или же ей не хватило времени выспаться. И сколько девушка ни уверяла своего возлюбленного, что чувствует себя неплохо, Филипп ейне верил.
- Смотрите! Смотрите! - воскликнула вдруг Лилиан, указывая рукой куда-то в дождь. - Там какая-то повозка!
Филипп на всякий случай пришпорил коня и опередил своих спутниц. Он привстал на стремена и приложив руку козырьком к глазам, всмотрелся в колышущееся марево дождя.
И в самом деле, из-за чахлого кустарника на проселочную дорогу выезжала повозка, запряженная двумя лошадьми. Из-за мокрого полога выглядывал мужчина с неприветливым лицом.
Филиппу ничего не оставалось делать, как обратиться к встречному с вопросом. Когда он поравнялся с повозкой, то заговорил с мужчиной:
- Месье, не будете ли вы так любезны подсказать, далеко ли нам осталось до поместья графов Аламбер?
Мужчина приподнял ребром ладони шляпу, надвинутую на самые глаза и неприветливо посмотрел на Филиппа.
Но лицо парня было абсолютно открытым и честным.
- Графини Аламбер? - переспросил мужчина.
- Да.
- Я на этой неделе был там...
Филипп немного расстроился, ведь если прошла целая неделя, то имение, наверное, отстоит отсюда на много лье.
Мужчина явно никуда не спешил, к тому же он сидел под тентом и мог позволить себе поговорить. Он неспеша набил трубку, раскурил ее и только тогда посмотрел на своего собеседника.
Констанция, Этель и Лилиан уже поравнялись с повозкой.
- Я сборщик податей, - представился мужчина, сидевший в повозке, и выпустил из ноздрей дым, - поэтому я знаю окрестности. Так вы направляетесь в Мато? - прищурив левый глаз, поинтересовался сборщик податей.
- Вы говорите, в Мато? - переспросил Филипп Абинье, - так называется имение?
- Да, но по этой дороге вы туда не доберетесь, нужно было свернуть раньше. Я удивляюсь, как это вы проехали перекресток! Теперь вам придется возвращаться.
Филипп оживился.
- А от перекрестка далеко до этого самого Мато? Мужчина посмотрел на коня, на котором сидел Филипп, удовлетворенно щелкнул языком.
- Я думаю, на своей лошади вы доберетесь туда часа за четыре.Но с вами женщины, поэтому вы потратите часов шесть и к вечеру, - мужчина взглянул на ровное серое небо, - уже будете в Мато.
- Спасибо вам, - бросил Филипп, разворачивая лошадь.
Но сборщик податей бросил ему вдогонку:
- Если-вы к графине Эмилии Аламбер, то она навряд ли вас примет.
- Почему? - спросил Филипп, явно удивленный.
- Да она уже лет десять как ведет нелюдимый образ жизни, никого не принимает, не появляется при дворе... Только изредка выезжает в своей карете на прогулку.