Дворецкий стоял в дверях и машинально кивал головой в такт песни. Баронесса строго посмотрела на него, и он, спохватившись, замер, как каменное изваяние.
А песня лилась и лилась, казалось, ей не будет конца. Пальцы девушки перебирали струны, и она даже не смотрела на них.
Баронесса занервничала. Веер чуть не хрустнул в ее пальцах.Констанция подсела поближе к баронессе и шепнула ей на ухо:
- Осторожнее, Франсуаза, не спугни их.
Наконец, прозвучали последние аккорды и в наступившей тишине пронзительно зазвенела случайно задетая Колеттой самая высокая струна.
Служанка девушки, не удержавшись, громко заап-плодировала. Но к удивлению Колетты и учителя музыки, никто не разделил ее восторгов.
На этом урок можно было бы и закончить, но шевалье полистал ноты и, подойдя к Колетте, указал пальцем на третью строку:
- Вот в этом пассаже, мадемуазель, вам следовало бы еще поупражняться, он звучит немного ненатурально. И он принялся считать:
- Раз-два-три, раз-два-три... Колетта кивала головой и повторяла:
- Раз-два-три, раз-два-три...
Ее пальцы коснулись струн, но лишь только шевалье встретилсявзглядом с баронессой, он тут же поспешил добавить:
- Хорошо, мадемуазель, я надеюсь, это у вас получится. Можете потренироваться и без меня, я должен идти.
- Но я хотела бы знать ваше мнение, шевалье, - просительно произнесла Колетта.
- Нет-нет, я должен идти.
Александр Шенье подхватил чехол арфы и баронесса стала следить за каждым его движением, как следят за движениями фокусника, пытаясь разгадать секрет исчезновения кролика в шляпе.
Колетта, прекрасно зная, что сейчас произойдет, решила отвлечьна секунду мать. Она подбежала к баронессе, обняла ее за шею и поцеловала в щеку. Но Франсуаза из-за плеча дочери все равно продолжала следить за шевалье.
Тот набросил чехол на арфу и на мгновение замешкался.Служанка Колетты, бывшая, конечно, в курсе всего происходящего, испуганно водила глазами из стороны в сторону.
Констанция, как и баронесса, тоже заметила едва уловимое движение шевалье. Предательски хрустнула бумага, подсунутая под струны арфы. Чехол тут же закрыл инструмент целиком, а Александр Шенье быстро отошел от него. И с облегчением вздохнув, произнес:
- Ваша дочь - великолепная ученица.
- Постойте-ка, шевалье, - ледяным голосом произнесла баронесса, поднимаясь с кресла, ее вид был грозен и суров.
Колетта с надеждой посмотрела на Констанцию, но та, как назло,глядела в другую сторону.
Снимите-ка чехол с арфы! - распорядилась баронесса.Шевалье не двинулся с места. Тогда дворецкий, степенно поклонившись хозяйке, двинулся к инструменту. Он сдернул чехол и все увидели белый конверт, задвинутый между струн арфы.Наступило неловкое молчание.
Баронесса Дюамель брезгливо, двумя пальцами вытащила конверт, покрутила им в воздухе и обратилась к шевалье.
- Вы можете объяснить, молодой человек, что это такое?
Тот стоял, заложив руки за спину, с видом напроказившего школьника.
Так и не дождавшись ответа, баронесса обратилась к своей дочери.
- Я спрашиваю, что это?
Колетта пожала плечами, всем своим видом изображая недоумение.
И тут Александр Шенье обрел дар речи.
- Это письмо, мадам, письмо, которое я написал вашей дочери.
Колетта вздрогнула.
- Я не могу вас обмануть, - продолжал учитель музыки, - я написал это письмо, потому что не мог скрывать своих чувств.
Колетта готова была расплакаться, ее служанка закрыла лицо руками.
Констанция всем видом изображала непричастность ко всему происходящему.
А баронесса, напустив на себя еще более холодный вид, двинулась к выходу.
- Шевалье, подождите моего возвращения. А ты, Колетта, следуйза мной.
Молодые люди переглянулись. Но что мог сделать Александр? Их взгляды были более красноречивы, чем слова.
- Поторопись! - баронесса стояла в двери. Когда баронесса и еедочь удалились в другую комнату и за ними щелкнула дверная задвижка, Констанция произнесла:
- Я сочувствую вам, шевалье, и думаю, мне лучше уйти.
Александр Шенье, бледный как смерть, едва заметно кивнул. И Констанция, вполне удовлетворенная собой, выпорхнула из комнаты.Она сбежала по лестнице, весело напевая себе под нос припев песни про пастушку и принца. А затем села в свой экипаж и постучала в переднюю стенку.
- Домой, любезный, - чуть громче, чем следовало, приказала Констанция.
Но лишь только карета завернула за угол ограды, как снова раздался стук в стену:
- Подожди-ка здесь, любезный.
Кучер покорно выполнил приказание. Ему было все равно, ехать или стоять на месте. Раз мадемуазель Аламбер желает стоять, значитони остановятся.
А баронесса Дюамель тем временем строго смотрела на свою дочь. Колетта вся дрожала.
- Садись! - строго приказала мать.
- Мама!
- Я сказала садись!
Колетта опустилась в кресло и зажала дрожащие ладони коленями. Она смотрела как затравленный зверек на охотничьего пса. Баронесса вновь показала конверт.
- Ты знала об этом письме?
- Нет-нет!
- Не ври!
- Нет, нет, мама!
- Я сказала, не ври!
- Ну правда же, нет! - сбивчиво принялась объяснять молодая девушка.
Баронесса посмотрела на секретер.
- Ты не хочешь сказать, Колетта, где хранятся остальные письма?
- Я не знаю ни о каких письмах.
- А вот я знаю, где они лежат. Колетта втянула голову в плечи.
- Ну так ты сама их достанешь или это сделать мне?
- Я виновата, мама.
- Вот с этого и нужно было начинать.
- Мама, пожалуйста, прости меня! Мне очень жаль, что так получилось. Баронесса молчала.
- Ну мама, пожалуйста! - Колетта вскочила и бросилась к баронессе.
Материнское сердце немного оттаяло.
- Почему же ты мне сама не сказала, дорогая, с самого начала?
- Я боялась.
- Неужели ты боишься меня?
- Я сама не знаю, как это получилось.
- Да успокойся же, все будет хорошо.
- А что будет с Александром?
- Ты должна забыть его.
- Но, мама...
- Молчи! Теперь всем займусь я.
Колетта, рыдая, опустилась на колени и обхватила ноги матери руками.