— Граф де Бодуэн, — крикнул король, — ко мне!
— Не уходи, Арман, не уходи, не оставляй меня одну! — зашептала Констанция на ухо своему мужу.
— Граф де Бодуэн, я жду! — вновь повторил свою просьбу-приказ король.
Граф де Бодуэн, понимая, что не может остаться с женой, с каким-то смятением поклонился Констанции. Та схватила его за руку.
— Арман! Арман! Будь со мной, не оставляй, не оставляй меня здесь!
Многие из придворных, услышав этот страстный шепот женщины, переглянулись.
— И вы, графиня, подойдите ко мне, — бросил король Пьемонта Витторио. — Скорее, а то вы пропустите самый интересный момент.
Король указал охотнику, который выпустил голубку, место — и охотник послушно побежал по высокой траве, время от времени останавливаясь и издавая пронзительный свист. Белоснежная птица, услышав свист своего хозяина, вновь развернулась и направилась к нему.
А серый пернатый хищник уже летел прямо за ней.
Граф де Бодуэн со своей молодой женой приблизились к королю и стали возле него.
— Смотрите, что сейчас будет! — сказал король Витторио, поднимая правую руку. — Смотрите, Констанция, смотрите. И как раз в этот момент сокол настиг свою жертву. Он ударил ее в грудь, вонзил в нее свои острые когти и, судорожно забившись в воздухе, две птицы стали медленно планировать в высокую траву.
— Это незабываемое зрелище, — сказал Витторио, — смотрите, он бьет ее мягко и сильно.
— Нет, нет, — прошептала Констанция, все еще надеясь, что голубка сможет вырваться и скрыться, и удар острых когтей не смертелен.
Но женщина, не очень искушенная в охоте, ошибалась: голубка была уже мертва.
— Он бьет ее мягко, прямо в сердце. Он разрывает острыми когтями ее грудь и вонзает свои когти в сердце, — злорадно усмехаясь, проговорил король Витторио.
— Да-да, — ваше величество, именно так оно и происходит, — переминаясь с ноги на ногу, произнес граф де Бодуэн.
Констанция стояла, опустив голову. А большой серый сокол уже сидел на изуродованной, обагреннойкровью белоснежной голубке. Та еще трепыхалась в траве, ее крылья вздрагивали. А сокол, вскинув голову и вращая своими круглыми глазами, радостно заклекотал.
— Он издал победный крик, — произнес король Витторио, — он настоящий охотник, ничего не боится и ни перед чем не останавливается. Самое главное для него — это увидеть жертву.
— Да-да, ваше величество, — ответил граф де Бодуэн.
— А мне, если признаться, все это очень не нравится.
— Но почему же, графиня?
— Потому, ваше величество, что это убийство, потому, что это очень жестоко.
— Нет Констанция, это абсолютно не жестоко. Сокол ведет себя так же естественно, как и эта белая птица. Сокол рожден на свет для того, чтобы убивать, господь бог дал ему острые когти, зоркие глазаи сильные крылья.
— Я понимаю, ваше величество, но ничего не могу с собой поделать, мне это не нравится, — принялась оправдываться графиня де Бодуэн.
— Не нравится, графиня? К этому надо относиться абсолютно спокойно, это естественно и побеждает всегда тот, кто более силен и изощрен.
— Но это бессердечно, ваше величество.
— Нет, графиня, не стоит употреблять подобные слова, это нормальный процесс, это естественно. Мы даже не нарушаем никаких законов природы.
— Но разве, ваше величество, мы вправе бросать на растерзание сильному хищнику слабую птицу?
— Графиня, даже если бы мы не бросили соколу эту белоснежную голубку, он обязательно нашел бы жертву сам.
— Нет-нет, я не хочу в это верить, ваше величество.
— Не хотите верить?
Король приложил ладонь козырьком и посмотрел в безоблачное небо.
— Вот-вот, — вдруг воскликнул он, — смотрите! Прямо над долиной, в направлении серых скал летели три дикие утки.
Король возбужденно закричал:
— Сокольничий! Сокольничий, смотри, дикие утки!
— Вижу, вижу, ваше величество.
— Пускай сокола!
Сокольничий, который уже успел усадить сокола себе на руку и надеть на его маленькую изящную головку кожаный колпак, засуетился. Он быстро развязал когтистые лапы, сдернул с головы серого хищника кожаный колпачок и подбросил птицу вверх.
Сокол несколько раз взмахнул крыльями и еще явно не видя диких уток, сделал небольшой круг над землей. Но его зоркие глаза тут же заметили добычу.
— Графиня, смотрите, никто этих диких уток не выпускал и не подбрасывал в лапы нашему хищнику. Смотрите, что сейчас произойдет.
Графиня как завороженная смотрела за тем, как сокол мощными ударами крыльев набирает высоту, делая широкий круг.
Наконец, поймав попутную воздушную струю, он расправил крылья и заскользил в безоблачном небе. С земли он казался абсолютно неподвижным, только крайние серые перья на его мощных крыльях слегка подрагивали.
И Констанции в этот момент вдруг вспомнилась форель в горном ручье, которая так же как эта мощная хищная птица стоит в прозрачных струях воды, чуть подрагивая плавниками. Она как зачарованная смотрела, как стремительно скользит в небе высоко над дикими утками серый сокол.
— А вот сейчас смотрите, что произойдет. Ведь никто не просил сокола охотиться на диких уток.
Дикие утки, заметив хищника, тут же изменили направление. Но было уже поздно. Сокол спланировал вниз, и Констанция даже прикрыла глаза, чувствуя, в какой точке эти птицы сойдутся и что сейчас произойдет.
— Готово! Готово! — закричал король Витторио, и дикая утка, кувыркаясь от сильного удара сокола, полетела на землю. — Спускайте собак! — крикнул король Витторио и тут же окрестности огласил радостный лай псов.
— Боже, все равно это очень жестоко, — сама себе произнесла Констанция.
— Успокойся, успокойся, дорогая, — попробовал утешить молодую жену граф де Бодуэн.
— Да что ты, Арман, меня успокаиваешь, я все и без тебя понимаю.
— Но ведь это охота, дорогая, здесь так все и должно происходить.
— Это не охота, дорогая, это забава.
— Конечно же забава, графиня, но сокол не может жить иначе, он обязан убивать. А если он этого не будет делать, то погибнет с голоду.
А охотничьи псы уже притащили дикую утку и положили к ногам короля. Витторио победоносно осмотрел своих придворных.
— Замечательная охота, замечательный день! Но взгляд короля все равно оставался каким — то затравленным. Глядя на своего монарха, придворные перешептывались. Барон Легран посмотрел на маркиза Лоренцетти и прошептал:
— Даже эта замечательная охота, согласитесь, маркиз, не может развеселить короля, он все равно мрачен и всем на свете недоволен.
— Да-да, барон, короля не отпускает тоска. Тяжело быть вот так вот, до безумия влюбленным. Да было бы в кого!
— Нет-нет, маркиз, в нее можно влюбиться, посмотрите, как она хороша, какой румянец горит на ее щеках, как сияют глаза!
— Эх, барон, у меня в душе очень недобрые предчувствия насчет всей этой затянувшейся любви.
— А как вы думаете, маркиз, король сможет сломить эту непокорную гордячку Констанцию?
— Не знаю, но надеюсь, ему это удастся.
— А вот я, — сказал барон, — на месте Констанции сдался бы, ведь так проще для всех, ведь уже ни для кого не секрет, что король влюблен и не находит себе места.
— Конечно, все знают, знает сам король, знает граф де Бодуэн и его прекрасная жена. Но каждый из них пытается показать свой характер.
— Мне кажется, во всей этой катавасии победит король, — маркиз сорвал травинку и принялся мять стебелек в руках.
А король Пьемонта Витторио посмотрел вначале на графа де Бодуэна, потом на разрумянившуюся Констанцию и на его тонких губах появилась улыбка. Он поднял руку и щелкнул пальцами. Сухой щелчок взатянувшемся молчании был похож на выстрел. Слуга тут же заспешил к монарху с серебряным подносом, накотором стояли бокалы с красным вином. Король взял бокал и, держа его за тонкую ножку, протянулграфине де Бодуэн. Затем взял с подноса еще один бокал и знаком разрешил графу де Бодуэну последовать его примеру.
— Я хочу выпить за счастливых людей, — все с той же странной улыбкой произнес король Витторио, глядя в зеленоватые глаза Констанции. — За счастливых людей!