— Мадам, а вы читали «Парижские ночи»? Госпожа, одетая во все черное, с черной вуалью на лице торопливо ответила:
— Нет, нет, я только пролистала эту книгу. Приличия не позволяли мне читать ее.
Констанция на мгновение отвлеклась от созерцания переполненных парижских улиц и с улыбкой сказала:
— А я читала.
После того, как изумленные взгляды пассажиров дилижанса обратились к ней, она добавила:
— И с огромным удовольствием.
— Вы читали книги этого господина де Ретифа? — с изумлением произнесла строгая дама в черном.
Сквозь прозрачную белую вуаль была видна улыбка на лице Констанции.
— Мне даже показалось, что эти книги проникнуты каким-то удивительным вдохновением, — задумчиво сказала она. — У господина Ретифа есть свой образный мир, свой стиль мышления, своя манера письма. По-моему, он, действительно, очень талантлив.
— Боже мой, о чем вы говорите, — брезгливо сказала строгая дама, — этот Ретиф с таким восторгом описывает парижское дно.
Констанция пожала плечами.
— Ну и что? По-моему, главное, как он это делает. В произведениях господина Ретифа мне особенно нравятся те места, которые посвящены мужчине, женщине, любви.
Мистер Пенн, сидевший на одном сидении с Констанцией, посмотрел на нее с благодарностью.
— Как приятно слышать о том, что есть аристократы которые не презирают народ, — сказал он. — По-моему таких людей во Франции можно пересчитать по пальцам.
Желчный господин посчитал своим долгом высказаться.
— А по-моему, делать народ главным героем литературного произведения — это просто отвратительно, — с выражением в голосе сказал он. — Это не вписывается ди в какие литературные традиции.
Его супруга, пожилая дама с веером, выслушав слова мужа, сказала:
— И все-таки я думаю, что мне нужно будет прочитать что-нибудь написанное этим господином Ретифом, хотя бы для того, чтобы повысить наше образование.
— У нас и так хорошее образование, — проворчал ее супруг.
Господин де Ванделль улыбнулся.
— Я впервые познакомился с произведениями Ретифа де ля Бретона, прочитав одну из его статей в газете «Парижские ведомости». Это было давно, лет пятнадцать назад. Вы знаете, что меня поразило? В каждой строчке этого произведения был какой-то необыкновенный огонь. Это было несомненно талантливо. Но, кроме того, в этой самой статье господин Ретиф предсказывал те бурные потрясения, сквозь которые придется пройти Франции. Он не просто предсказывал их, но и предостерегал. И что интересно — прошло столько лет, а все предсказания господина Ретифа в точности сбылись. Это просто поразительно.
Едва господин де Ванделль умолк, как мистер Пенн подхватил его слова.
— Я готов во всем согласиться с вами. Именно после того, как я прочел несколько первых статей господина Ретифа де ля Бретона, у меня появилась страсть к публицистике. Я даже наизусть помню слова, которые он тогда писал: «Богатые, не будьте суровы и надменны. Берегитесь, готовится революция. Революция, которая станет гибельной для вас. Аристократия не поняла народа. Она не смогла и не захотела его понять. Однако, этот народ больше не хочет и не забудет переносить социальную несправедливость, царящую в обществе. Он уничтожил его. Слушайте плебея, который живет в народной среде».
Дама с веером изумленно посмотрела на мистера Пенна. — Именно так написал господин Ретиф?
— Да. Художник часто предвидит события, которые могут случиться. Он живет ощущением того, что происходит, что витает в воздухе. Гораздо раньше всех остальных граждан он чувствует это и описывает в своих произведениях. Именно таков господин Ретиф де ля Бретон.
Желчный аристократ обвиняюще ткнул пальцем в господина Пенна.
— Именно такие люди, как вы, несут ответственность за все происходящее в обществе. Все эти философы, памфлетисты, мыслители, интеллектуалы, одним словом, они развращают общество своей иронией, они издеваются над нравами, установленными в веках. Возмите, например, этого господина Бомарше.
Господин Пени усмехнулся.
— Интересно, чем же вам насолил господин Бомарше?
Пожилой аристократ развел руками.
— Как, чем? Вы же прекрасно понимаете, что его «Женитьба Фигаро» в десять тысяч раз опаснее любой бомбы. Ведь она переполнена издевательствами над представителями высшего света. А придворные, между прочим, аплодируют этому господину Бомарше только из кокетства, не хочется отставать от других. Таким образом они просто демонстрируют собственное невежество, не уступающее невежеству толпы. Черт бы побрал всех этих памфлетистов и энциклопедистов.
— Я, между прочим, тоже аплодировала господину Бомарше, — спокойно заметила Констанция. — Было бы глупым не принимать столь очевидную критику.
— Ну тогда вам придется принять и все остальное, что за ней последует, — сухо заметил пожилой господин. — Вам придется принять все худшее, что нас ожидает.
В этих словах пожилого аристократа была частица правды, и на сей раз Констанции трудно было не согласиться с ним. — Мне кажется, что худшее уже произошло, — грустно заметила она и отвернулась к окну.
Лошадь, которую дали на почтовой станции Ретифу де ля Бретону, оказалась с норовом. Временами она останавливалась, как упрямый осел, и Ретифу приходилось спешиваться и несколько метров тащить ее под уздцы. Именно по этой причине ему не удалось нагнать дилижанс в пределах Парижа.
Ретиф был не слишком хорошим наездником, а потому уже через полчаса у него болело все тело. Некоторое облегчение принесло лишь то, что вскоре Ретиф увидел впереди на дороге, примерно в миле от себя, пыль, поднимающуюся из-под колес почтового дилижанса. Это заставило его пришпорить лошадь.
Однако Ретиф ошибся. Это был не почтовый дилижанс, а маленький одноместный экипаж, в котором сидел грузный господин в летах с напудренным лицом, делавшим его похожим на восковую куклу. Немногие в Париже могли бы похвастаться тем, что одеты с такой изысканностью и с таким богатством, как этот господин.
Его экипаж, управляемый сидевшим на козлах кучером, долго трясся по проселочной дороге, и господин дремал, откинувшись на спинку сидения.
Убедившись в том, что это не тот экипаж, Ретиф поскакал дальше. И, в самом деле, почтовый дилижанс пылил впереди.и богнав экипаж пожилого господина, Ретиф ударил по бокам лошади, но вместо того, чтобы пуститься галопом, она неожиданно застыла на месте. Закричав от неожиданности, всадник упал в дорожную пыль. Кучер, который управлял парой лошадей, тащивших экипаж пожилого знатного господина, намеревался объехать упавшего всадника и продолжить свой путь, однако хозяин экипажа, очнувшийся от крика Ретифа, повелительно крикнул:
— Стой! Остановись, я сказал!
Кряхтя и стеная, неудачливый наездник стал подни маться с земли.
— О, бог мой, какая неудачная лошадь мне попалась.
Богато одетый господин протянул ему руку.
— Позвольте мне помочь вам.
Ретиф принял помощь и кое-как выпрямился.
— Благодарю вас, месье, — сказал он, с удивлением посмотрев на знатного господина.
Да, так мог одеваться только очень богатый аристократ. Пышный белый бант, великолепный камзол и прекрасные панталоны, абсолютно новая шляпа последней моды, отороченный мехом белый дорожный плащ.
— Надеюсь, вы ничего не сломали? — с искренней любезностью спросил господин. Ретиф через силу улыбнулся. — Кажется, нет.
— Вы, кажется, не слишком хорошо ездите на лошади? — заметил аристократ.
— В молодости я был отличным наездником, — отряхивая плащ от пыли, сказал Ретиф. — Но с тех пор прошло много времени, и я, признаться честно, давно не сидел в седле.
Любезный господин грустно улыбнулся.
— Как вы можете увидеть собственными глазами, для меня тоже прошло немало лет. А почему вы оказались одни, на лошади, на этой дороге?
Ретиф, снимая шляпу и отряхивая поля, принялся объяснять:
— Видите, вон там пыльный след? Это почтовый дилижанс, на который я купил билет до Меца. Мне нужно обязательно догнать его и свести счеты с одним парикмахером. Я уверен, что это его проделки.