Ибо тогда, когда шла кульминация реабилитации, я, глядя на своего брата, в порыве благодарности хотела оплатить сверхтребуемого этих европейских врачей, воодушевленных его огнем и смело заступающих регламенты лечения, потому что они видели, кто перед ними, потому что у них не было усредненных понятий и действий, у них была заинтересованность в его успехе и самое важное — понятие об индивидуальном подходе к пациенту с учетом его психологического фона. А мой брат именно тот случай, где очень важно это учитывать, ибо сам он не уставал, уставало только его тело. Слабое, сломленное, а он заставлял его работать, заставлял подчиняться тому, что в нем горело и они это видели. Они быстро сопоставляли его возможности с его желаниями и изменяли программу реабилитации так, чтобы она была наиболее эффективна. И он побеждал еще быстрее, еще ярче. Когда они просили его остановиться, мой упрямый, упертый Мишка тут же беспрекословно подчинялся, потому что тоже знал, что эти люди составили для него индивидуальный план и этот план постоянно меняется в зависимости от его возможностей и они не меньше его заинтересованы в благом результате. Он останавливался, даже если не хотел и думал, что может еще, но, тем не менее, останавливался, доверяя людям, которые иной раз даже задерживались после окончания смен, чтобы видеть, как он, сжав зубы, делает невозможное. Четырнадцатилетний парень, отворачивая голову от пальцев стремящихся убрать неважные слезы, заставлял подчиняться свое тело. Раз за разом, все тверже, все сильнее. Всецело. Мой Мишка, мой яркий, жизнерадостный, неунывающий даже в моменты слабости брат, заряжал все в положительное русло. Боролся, заставлял делать то же самое всех, кто его видел. Кто имел честь его видеть…
Мой брат. Моя кровь. Моя гордость.
И, несмотря на весь последующий ад из-за на сработавшего в моем случае человеческого фактора, что едва не обеспечило мне пять лет срока, ни об одном своем действии я не пожалела, что и определило жизненную установку.
На пустой парковке перед баром стоял мерин Дениса и Гелик с московскими номерами. Припарковавшись рядом, покинула салон. В одиннадцать утра бар был безлюден. При моем появлении, Денис, сидящий за дальним столом у арочного в пол окна, поднял руку и я направилась к нему.
Киселев был не один, а в компании плотного приятного шатена лет двадцати пяти, потягивающего кальян.
— Женя, — представилась я, падая на стул напротив него и взяла меню, протянутое Денисом.
— Антон, — отозвался шатен, дежурно улыбнувшись.
— Телефон? — спросил Денис у меня, отпивая кофе.
Вопрос резонный. В цифровой век прогресс дошел до того, что подслушать можно абсолютно любого и владелец гаджета даже не догадается об этом. Приложения уже продаются на официальных площадках, правда, там требуется провести некоторые манипуляции с телефоном того, за кем собираешься следить, однако, сам факт, что подобия программ мониторинга спецслужб вышли на массовый рынок и продаются официально, это прямой показатель насколько усовершенствована система прослушки и слежения сейчас, определяющая не только местоположение абонента, но и передающая данные даже если гаджет в выключенном состоянии.
— В машине оставила.
— О, не наивные люди, — одобрительно заключил Антон и полюбопытствовал, — чем балуешься?
— Двойной эспрессо, пожалуйста, — сказала официантке, только подошедшей к столу и, отложив меню, оценивающе посмотрела на одежду и аксессуары явно не бедствующего молодого человека напротив себя, — уже ничем. Так сказать, ушла на покой. Ты?
— Да всем понемногу, — ответил он, затягиваясь кальяном и рассеянно глядя на город за окном, — вот, проездом в вашем городе. Решил навестить приятеля, обменяться последними сплетнями. За таких как мы уже назначают награды, слышала?
— Что ФБР с полицаями Евросоюза объявили вознаграждение в палку лямов за инфу о неком кибер-ОПС, похищающим данные и бабло с американских и европейских банковских счетов? Не-а, не слышала, — улыбаясь, отрицательно помотала головой, глядя на рассмеявшегося Антона.
— Грустная ситуация складывается, работать вообще не дают. — Посетовал Денис, с насмешкой посмотрев на Антона, — Тоха только что рассказывал, как группа человек вот-вот по этапу поедет, — фыркнул, переводя взгляд на заинтересованно приподнявшую бровь меня, поблагодарившую официантку за поданный кофе.
— Да сами виноваты, — произнес Антон, выдыхая густой клуб дыма в сторону и задумчиво глядя в окно, — есть знакомые, тоже кардеры.
«Тоже», значит.
Кардеры — мошенники, занимающиеся хищением денег с кредиток. Можно, конечно, и с дебетовых, но в основном атакам подвергаются именно кредитные карты, потому что это прямой путь к банковской сокровищнице и вот там порезвиться можно. Тем временем Антон продолжал: