— Жень, ты вот ровно тоже самое говорила, когда готовились к обыску и… всему остальному.
— И не соврала же, ведь нормально все прошло, — я удрученно вздохнула, сообразив, о чем именно думает мой брат, и серьезно произнесла, — Миш, со мной действительно все в порядке и мне ничего не грозит, более того, уже в понедельник с Цыбиным напишем ходатайство на снятие судимости. Он уверен, что все пройдет хорошо, так что я перееду в Хельсинки даже чуть раньше, чем мы планировали. — Постаралась интонационно улыбнуться, — мы с Артуром решили разойтись, переезжать он не хочет и… — прервалась, понимая, что начинаю врать. — Поможешь мне с мамой, чемпион?
— Помогу, конечно… Жень, реально нормально? — эхо напряжения в родном голосе, и я понимаю, как его сжирает беспокойство изнутри, раз даже в голосе отражается.
— Ты же знаешь, что я бы по-другому сообщила, если бы было не нормально. — Напомнила я, прикрывая глаза и прикусывая губу.
Он вроде бы поверил. Поговорили еще недолго, потом Мишке нужно было отправляться на занятия и мы распрощались. Я еще некоторое время посидела на подоконнике, вглядываясь в мельтешения машин за окном, а потом Артур звонками с левых номеров меня доконал и я взяла трубку.
Путанные пояснения, но хоть отпираться не стал, что действительно изменял. Потом перешел к стадии оправданий, пока я, покачиваясь на кресле и пялясь в потолок, молчала, думая, что нужно просто это перетерпеть и постараться не реагировать, но в пространственной оправдательной речи Арчебальда мелькнуло то, что прострелило бетонную стену отрешенности.
— … мы тогда разругались сильно, я думал, окончательно, но тут к тебе с обыском пришли и я должен был…
— Кому должен? — вкрадчиво спросила я, чувствуя, как всё — я закипаю. — Вот кому ты должен был, Арчебальд? Мне? Бросил бы ты тогда меня, я бы даже не возразила. Помогать человеку надо не тогда, когда считаешь, что так правильно, так положено, а тогда, когда по другому ты не можешь, понимаешь, блядь? — прикрыла глаза, заталкивая внутрь то, что рвалось. — Если бы ты меня бросил, когда на меня дело заводили, я бы не осудила, Артур, вот что было бы правильно, потому что честно и по-настоящему. Да даже сразу после вынесения приговора ты сообщил бы, что хочешь расстаться, я бы слова против не сказала. Но только не вот так, мол, я же ей помог выползти, значит, она мне должна, значит, я могу себе позволить покуролесить. Да нихуя я тебе не должна, потому что у меня нет вот этого наркоза для совести, когда много сделал, значит, имеешь право сделать немного того, чего хочется, но нельзя, но оправдываешься что за плечами хорошие поступки, правильные, моральные, соответственно, это будет аванс… Рыночное мышление это хорошо, но люди — не товар. Не ширяюсь я таким, поэтому большое спасибо тебе и всего хорошего.
— Жень, давай успокоимся. — Профессионально ровно начал он, как с клиентурой своей, когда она входит в раж. — Встретимся и поговорим нормально, с глазу на глаз.
Я помолчала, разглядывая город за окном и считая удары своего сердца, странное дело — бившегося совершенно ровно. Да и сердечной боли и душевного разрыва не было, лишь густеющее чувство мрачности от того, насколько разочаровался в человеке.
— Артур, ты действительно хочешь расписаться? — устало уточнила я, прикрывая глаза и чувствуя колющую боль в виске. — Давай сейчас без правильного и морального, а честно и по настоящему?
— И ты мне простишь измену?
— Измены. — Поправила я, массируя висок и рассеяно оглядываясь в поисках бутылки воды. — Разумеется, нет.
— Тогда смысл?
— Снова наркоз для совести, — констатировала, горько улыбнувшись и качая головой. Он хотел что-то сказать, но я твердо продолжила, — давай на этом и остановимся, без разговоров и прочего. Тебе когда удобнее забрать свои вещи?
Снова тишина в трубке.
— Жень, может, ты перестанешь решать все за нас двоих? — раздраженно начал он, и, не удержавшись, хлестнул, — ведешь себя как мужик…
— У которого есть неопределившаяся бабенка, не оставляющая шансов вести себя по-другому, — Твердо перебила я. — Так когда заберешь свои вещи, стерва? — недобро хмыкнула, отпив воды и устало откидываясь в кресле. — Если хочешь новый наркоз для совести, могу подсобить — сменить замки и выкинуть твое шмотье с балкона, а ты всем будешь рассказывать, какая я неблагодарная истеричная дрянь. Да, так и сделаю. Если прямо сейчас по сроку не определимся.
— Блять, завтра! — разозлился Артур. — Хватит постоянно давить, чтобы везде и во всем в одну харю принимать решения, только из-за этого у нас постоянно происходили ссоры, если ты не замет…