Вот и Николай Георгиевич, когда я попала под его кураторство и он ознакомился с моим делом, а заодно зачем-то и с ситуацией в семье, побеседовал со мной, сопоставил факты и пришел к логичному заключению, что вменить мне можно было еще как минимум две статьи, но глядя в мои честные глаза, где бегущей строкой проносилось, что после вынесения решения судьи о моем условном осуждении, мои преступные полномочия как бы все, вздохнул и, покачав головой, дал херову тучу бумаг на подпись, посоветовав про мои права и обязанности прочитать в интернете, а то ему не до меня, ему нужно было ехать к одному кадру, отсидевшему за грабеж пивнухи, только недавно освободившемуся по УДО и практически тут же укравшего со стройки бетономешалку. Потом Цыбину нужно было проверить еще одного своего подопечного, получившего условку за то, что он сломал челюсть барыге, держащего в соседней квартире запрещенные растения из-за цветения которых у алкаша-соседа страшно воняло на кухне и это мешало ему пить водку и, что самое возмутительное и печальное, даже одеколон, поэтому он решил высказать претензию своему соседу, наплевавшему на правила приличия при сосуществовании на одной лестничной площадке. В ходе шумных разборок и выяснения степени социальной ответственности по отношению к ближнему на этой же лестничной площадке, кем-то из участников конфликта непреднамеренно был отдавлен хвост соседской кошки и ее осерчавшая хозяйка вызвала наряд. По итогу барыга на восемь лет уехал туда, где садоводством у него заниматься не получится, а алкаш теперь ходит к Цыбину и отмечается за нанесение вреда здоровью барыге, но иногда забывает являться в УИИ и Николаю Георгиевичу приходится самому к нему приезжать, а чтобы к нему приехать, надо сначала его найти и начать следует с психушек, где алкаш, осознанно забывая документы (иногда пряча их), бессовестно пользуясь безотказностью системы здравоохранения в обслуживании особо срочных случаев; любит отлеживаться с белочкой. И таких креативных маргиналов у Цыбина не мало, скучать они ему не дают принципиально, почти каждый день и даже без предварительного сговора (Цыбин в моменты полного отчаяния грешил на их заговор и специально проверял эту версию) устраивают ему каждый раз оригинальный по трешовости экшен, обеспечивая работу с тоннами бумаг, отписок и марш-бросков по инстанциям. В общем, Цыбину было не до всяких там условно осужденных хакеров. Я, оперативно подписывая документы, пока угрюмо повествующей о своей нелегкой службе Цыбин собирался, заверила, что намек поняла и клятвенно пообещала, что проблем со мной у него точно не будет. Он попросил подтвердить мое громкое заявление примерным поведением и тогда он мне поможет снять судимость досрочно. Свое слово мы оба сдержали.
И вот сейчас действительно хорошего сотрудника силовых структур весьма обескуражила преподнесённая мной благодарность (это он еще в конверт не заглянул, я прямо под бутылку положила, чтобы не сразу нашел). Но я была такой счастливой, что сохранять строгую морду лица и отчитывать меня ему удалось недолго и Цыбин, досадно закатив глаза, шуганул меня прочь от здания УИИ. Правда, от сердца пожелав удачи и посоветовав впредь быть законопослушной (в голосе майора зазвучало эхо обреченности, когда радостно покивавшая я, вприпрыжку поскакала к тонированному Ягуару Данки, стоящему в отдалении от здания). Хороший все-таки человек!
— Готова заработать новый срок? — хохотнула чокнутая, выезжая на дорогу.
— Сплюнь. — Фыркнула я, забрав у нее вскрытую бутылку вина.
— Как-то мало он запросил. — Сделала вывод Данка, перестраиваясь для ухода на развязку, ведущую к трассе на выезд из города. — Новенький, что ли?
— Он ничего не просил. — Глотнув вина отозвалась я, проверив активность глушилки, нашей с Данкой частой третьей подружке за последнюю неделю.
— Ты сама? — удивилась чокнутая, обгоняя большегруз и моргнув ему аварийкой. — Мусорам благодарность?