Мне передают закрытый шлем и так называемый «синай» — бамбуковую палку с гардой, имитирующий настоящий меч. Вежливо с двух рук. Киваю, беру. Подбрасываю в одной руке, морщусь. Несбалансированная палка. Такой разве что коз пасти. Воины неодобрительно бухтят, перешептываются. Что? Подбрасывать тоже нельзя? Эта палка — часть чьей-то чести и гордости?
Смотрю на Хидана, киваю на Саске:
— Он тренированный и сильный. Я — нет. Ему тоже за честь со мной сражаться?
Саске не двигается. Его лица я не вижу за стилизованном шлемом. Хидан непроницаем:
— Для него честь служить мне, мальчишка. Или ты испугался сильного противника?
Звучит, как дешевая провокация. Что ж. Сделаем вид, что я повелся. В конце концов, деревянными палками не убивают.
Захожу в центр додзё, надеваю шлем. Напротив меня Саске, двумя руками ухватившийся за меч.
Итак. Что я могу в бою? Если честно, то ничего. Какой из меня боец? Костлявый? Даже самые простые приемы требуют тренированного тела. Без выносливости после нескольких финтов и блоков руки начнут трястись, а ноги подкашиваться.
Смотрю на Саске. Поджарый, тренированный, гибкий. По его движениям видно, как долго он занимался собой. Выставлять меня с ним на поединок — просто какая-то дешевая проверка. Очевидно, что я ему не противник.
Хм, ершик тут не спасет. И даже зубочистка. Можно, конечно, проиграть, но есть у меня одна черта. Она и плохая, и хорошая одновременно. Мне всегда говорили, что она станет причиной моей мучительной смерти.
Я не умею проигрывать. Точнее, просто не хочу. Везде, где можно я стремлюсь стать первым. Хотя, бывало, во времена бурной молодости, мне приходилось падать в ноги сильным противникам и молить пощаду. Но только для того, чтобы воткнуть нож в спину, когда они расслабятся.
И ладно бы еще была весомая причина проигрывать. Но ее сейчас просто нет. Поэтому я вижу тут…
Вызов.
Сердце трепещет в предвкушении.
Я удивленно замираю. Саске хмыкает, Сэм со вздохом разводит руками, косясь на реакцию Акане. Но она смотрит холодно, без эмоций.
Они неправильно поняли мою реакцию. Мне не страшно.
Я чувствую… настоящий трепет.
Давно я не испытывал подобного. В памяти всплывает, как меня отправляют на поединок с сарконским ящером с одной заточенной палкой. Лишь один из десяти неофитов выживал при такой инициации. И я оказался среди них. Вырвал ящеру шатающийся зуб и вонзил его в глаз. И всего лишь ценой двух пальцев.
Да, примерно это…
Близко…
Я чувствую трепет перед поединком, в котором нет шанса победить.
Сарконский ящер тоже был сильнее меня…
Но я победил…
Глубоко вздыхаю, наслаждаюсь ударами сердца по ребрам.
Магистр всегда говорил, что даже в самой безвыходной ситуации бывает щель, через которую можно пролезть. И сейчас моя щель — самонадеянность Саске.
Я хватаюсь за палку двумя руками, становлюсь в позу каракатицы и специально смещаю оружие в сторону, раскрывая себя.
Тихие смешки. Настолько тихие, что услышать их могу только я.
Саске снимает стилизованный шлем-защиту, откладывает его в сторону.
Снова смех.
Уверен, это какой-то особый намек на его превосходство передо мной. Мол, зачем защищаться перед тараканом.
Парень на вид лет двадцать-двадцать пять. Из-за азиатской внешности мне тяжело определить точнее. Волосы черные, длинная челка спадает на лоб. Глаза узкие. Губы тонкие, будто их вовсе нет.
— Хаджиме! — начинает бой Хидан.
Слышу… я слышу… Его экипировка слишком тяжелая, слишком скрипучая.
Но я не успеваю.
Удар!
Саске с силой бьет по моему синаю. Разжимаю пальцы, палка улетает в сторону, падает на пол.
Кто-то громко смеется. Хидан грозно кричит:
— Молчать! Урусай!
Хохотун вскакивает с пола, кланяется чуть ли не до земли.
— Гоменасай, сенсей!
Краем глаза вижу, как Сэм весело мне показывает большой палец. Мол, нормально. Я тоже это проходил. Акане смотрит на меня, на удивление, без эмоций. Я бы даже сказал — скучающе.
Подхожу к мечу, поднимаю. Обращаю внимание, что на моих ладонях порвалась кожа. Ну еще бы, это тебе не по клавишам бить.
Прислушиваюсь к себе. Руки уже трясутся. И это с одного удара.
Ну что ж. Теперь я точно знаю, что произойдет…
Давай, Саске. Будь предсказуем. Я вижу, как ты косишься на своих братьев. Тебе нравится, что они смеются надо мной. Нравится, что они смотрят на тебя.
Встаю в ту же самую позу. Один в один.
Саске ухмыляется и…
Повторяет всё то же самое.
Но на этот раз я не разжимаю пальцы, а расслабляю тело. Сила удара добавляет мне ускорения. Разворачиваюсь вокруг своей оси и делаю резкий выпад вперед.
П-а-ам!
Саске пошатывается.
Ах, этот приятный звук.
Самым кончиком меча я со всей силы вмазал по голове Саске оставляя красный след на ухе, щеке и небольшой кровавый подтек на губе.
Тишина.
Саске проводит ладонь по своему лицу, нащупывает губу, смотрит на окровавленные пальцы.
Первым смеется Хидан Мацуо:
— Смотрите! Вот что значит неопытность! Тебя подвела надменность, Саске. Твой разум слаб. Ты слаб. Ты позволил своему духу возгордиться и получил урок.
Саске смотрит на Хидана, на своих удивленных братьев, на меня. Его лицо покрывается красными пятнами, а глаза наливаются кровью.
Он сжимает зубы и без лишних слов набрасывается на меня.
Я встаю в самую простую стойку, хватаюсь одной рукой за рукоять, другой за то, что можно было бы назвать лезвием, не будь это палкой.
Только двумя руками я смогу… хоть что-то…
Первый удар сверху я блокирую. Мои колени подкашиваются.
Второй удар я вижу, выворачиваю корпус. Синай свистит в сантиметре от лица. Острая боль в плече отдает в мозг. Левая рука немеет. Сжимаю зубы до скрежета. Похоже, порвались связки.
Отскакиваю назад. Хватаюсь за синай здоровой рукой, разворачиваю его так, что он на всю длину располагается вдоль руки. Пригибаюсь.
Стойка обороны используется только в крайних случаях. Когда уже нет сил. Отдачу от блокирования ударов берет на себя не только кисть, а вся рука.
Я задыхаюсь. Нетренированные легкие разрывает.
Очередной удар я блокирую, резко вздёргивая руку. Чувствую острую боль, скрежещу зубами.
Похоже, я двигаюсь слишком инстинктивно. Мышцы не понимают, почему это мозг считает, что они способны на такие финты.
Саске изворачивается, и я вижу каждое его движение, знаю, что нужно делать. Вижу, как легко бы отразил эти детские выпады, но тело в недоумении орет о невозможности этого. Очередной удар оказывается такой сильный, что синай ломается пополам. Оцепеневшие пальцы роняют обломки.
Твою ж…
Удар по туловищу выбивает из меня последние силы. Я падаю на пол и…
— Матэ! — слышу Хидана. — Достаточно.
Саске замирает на месте, смотрит на меня, словно принимая какое-то решение. Стискивает зубы и кивнув, отходит в сторону, садится в ряд со своими собратьями. Никто его с победой не поздравляет. Да и вообще, смотрят как-то неодобрительно. Или мне кажется?
Снимаю запотевший шлем. Пытаюсь встать, но понимаю, что не могу. Тело протестует, готовясь распасться на составляющие. Рука свисает и горит огнем. Мало того, бок намок. Какого… Откуда кровь от обычной палки?
Хидан встаёт, подходит ближе, высится надо мной, нервирует.
— Душа человека скрыта в его клинке. И она поет в поединке. Я увидел достаточно, чтобы сделать выводы о Саске и тебе.
— И к… каким выводам вы пришли?
— Ты не умеешь проигрывать. И это твоя слабость. Знаешь, что сделал Сэм на твоем месте? Отбросил синай и с улыбкой сказал «сдаюсь».
Смотрю на Сэма. Лыбится, пожимает плечами. Так вот что за совет он мне не дал.
Тяжело ухмыляюсь. Десятки лет я выслушивал о том, что не умею проигрывать в своем мире от Магистров. И сейчас у меня появился еще один учитель. Тяжело сдержать улыбку, когда тебя учит тот, кто не пережил и половины моей прошлой жизни.