В Неаполе Константина ждала радостная встреча с возлюбленной. Фауста расцвела, из подростка превратившись в зрелую красавицу. Но по-прежнему она была для него недоступной. Он звал ее в жены, а она, как и прежде, твердила, что выйдет замуж только за цезаря. Никак не меньше.
— А ты, между прочим, мог бы уже стать августом Востока, — сказала Фауста.
— Каким это образом? — удивился Константин.
— После отречения Диоклетиана тебе никто не мешал обратиться к солдатам от имени твоего отца, и они провозгласили бы тебя августом. В армии не любят Галерия после его поражения в Персии. А твоего отца в армии обожают. Да и тебя теперь тоже, после твоих побед на востоке.
— Но Галерия августом сделал сам Диоклетиан. Твоя идея обернулась бы войной.
— Войны все равно не избежать, — уверенно ответила Фауста. — Мой отец спит и видит себя снова на троне. И он уже при всех поклялся вернуть его себе. Мой брат Максенций, как и ты, оказался обделенным, а он давно мечтает о пурпурной мантии. Нет, они не успокоятся, пока не добьются своего.
— Даже если для этого придется перевернуть всю Империю вверх дном?
— Конечно, — спокойно отвечала Фауста. — Но только зачем ее переворачивать? Поезжай к своему отцу, становись при нем цезарем. От цезаря Запада только два шага до августа всей Империи…
Фауста не переставала изумлять своего возлюбленного.
«Боги призвали тебя!» — так начинается приветственная речь по поводу прибытия Константина в Британию.
Встреча с отцом была для обоих событием. Они долго не разжимали объятья, хотя не были сентиментальны. Констанций Хлор не скрывал слез радости. Но он сильно сдал за последний десяток лет. Сын заметил на его лице глубокие морщины, он осунулся и очень похудел. Император признался сыну, что в последнее время его все чаще мучают приступы лихорадки — последствие военных походов…
Выходя от отца, Константин встретил Эрока, своего товарища по годам военной учебы в Никомидии. Того самого Эрока, с которым по приказу Галерия ему пришлось скрестить копья и которого он тогда ловким приемом выбил из седла. Теперь Эрок носил титул царя алеманнов, самого сильного племени в Галлии, и посему на его плечах был пурпурный плащ, а его лохматую голову украшала царская диадема. Эрок в то же время командовал у Констанция Хлора всей кавалерией. Старые друзья обнялись и вечер провели в воспоминаниях юности. Отныне судьба соединит их на долгие годы.
От Эрока Константин узнал, с кем ему предстоит воевать. Восставшие против власти Рима пикты были отличными воинами. Огромного роста могучие парни, вооруженные очень тяжелыми мечами. Перед атакой они наряжались в шкуры диких животных и шли в бой с душераздирающими воплями, нагоняя страх на противника.
Сначала Константин был назначен командиром одного из легионов, готовящегося к походу в северную Британию против восставших пиктов. Но после заседания военного штаба, где Константин предложил совершенно неожиданный для всех план операции, Констанций Хлор назначил его своим первым заместителем и командующим всей кампании на севере Британии.
План Константина состоял в незаметной для пиктов переброске в их тыл римских солдат и кавалерии. Сделать это он предлагал на легких судах под покровом темноты.
Надвигалась зима. А вместе с ней и штормы, мешавшие этому замыслу. Было решено ускорить начало операции.
Она прошла блестяще. Очень скоро грозный вождь пиктов Бонар был пленен в районе стены Адриана (ныне это Шотландия).
Констанций Хлор распорядился казнить Бонара. Но Константин позволил себе не выполнить это распоряжение отца и августа Запада. Он обращался с Бонаром весьма уважительно, как того заслуживает вождь сильного и смелого народа. Он провез Бонара по югу Британии, показал ему ухоженные сельские хозяйства, рудники, где добывали серебро, расходящееся по всей стране…
И вождь пиктов понял, что ему хотел наглядно доказать Константин, а именно: его маленькому народу выгоднее дружить с Римом, чем воевать с ним. Тут же, недалеко от Лондиния, был подписан мирный договор, согласно которому Бонар становился правителем самой северной провинции Римской империи.
Константин отправился вместе с ним на север острова и представил в новом ранге Бонара его собственному народу. Эта поездка для Константина была двойным триумфом — он проявил себя смелым военачальником и мудрым дипломатом.