Голоса на некоторое время затихли.
Но вот опять над головой затопали шаги — непрошеные гости вернулись в хату.
— У тебя самогонка бывала! — сказал низкий голос.
— А теперь нет.
— Когда была, мы в хате не держали, — вдруг прозвенел тоненький голосок Юрки.
— А где?
— На гумне, в стогу.
— А ну, веди посмотрим, не осталось ли там чего!
И опять наверху настала тишина.
«Молодец, Юрка: догадался увести проклятых!»
Женя провел рукою по вспотевшему лбу, шее. Впервые схватился: кепка-то осталась на лавке.
И вдруг над головой зашуршало, дверца поднялась, сверху посыпалось какое-то зерно, и друзья увидали бледное от испуга лицо хозяйки:
— Пошли на гумно. Лезьте скорее на чердак, — там уже смотрели!
Женя и Леня одним махом выскочили наверх, кинулись на чердак. В сенях, у маленького оконца, сторожила Галя, — она смотрела на гумно. Женя глянул из-за ее плеча. У небольшого стога сена стояли Юрка, отец, староста и два солдата. Фашисты ретиво кололи сено штыками.
Женя взобрался за Леней по лестнице на чердак. Тут было не то, что в тесном подполье, — есть где развернуться. Возле длинной печной трубы стояли прялки, разобранные кросна. На веревке висели сухие, прошлогодние веники.
Друзья легли на песок потолочного настила за лежак трубы, как за бруствер, и приготовились к бою.
С улицы донесся плач Юрки.
— Говори, щенок, где? — кричал всё тот же низкий голос.
— Я же сказал, что нет.
— А где?
— Нигде у нас нет!
«Вот подлюга, паренька трясет!» — стиснул зубы Леня.
Голоса стали приближаться к дому. Еще раз подошли к хате. Солдаты что-то недовольно говорили, но уже уходили прочь.
Бедный Юрка продолжал всхлипывать.
— Товарищи, где вы?
На лестнице показалась голова Крупени.
— Мы тут, — встали друзья.
— Ушли проклятые! Слезайте, будем кончать завтракать. Есть еще клецки с салом!
— Да ну их! — махнул рукой Вольский.
Когда спустились вниз. Женя обнял заплаканного, но сияющего Юрку.
— Молодец. Юрка! Сообразил!
— Откуда они взяли, что у нас самогон? — спросила Галя.
— Пьяницы. По всей деревне ищут, — ответил отец.
— У тебя же была одна бутылка, — почему ты им сразу не отдал, чертям этим? — сказала Остапу жена.
— Хватит им и сала, что взяли. Килограммов пять было. А самогонка есть, я бы ее отдал, — пропади они с ней вместе! — да бутылка стоит вот где! — топнул ногой по дверцам подполья Остап. — В углу за кадкой!..
— Как они наших шапок не увидали? — спросил Вольский.
— У Жени кепка — ее прятать не надо, а на вашей железнодорожной я сидела, — покраснела Галя и, смеясь, протянула Лене порядком измятую фуражку.
— Э, ничего, — она всякое видела! — ответил Леня.
К вечеру друзья благополучно вернулись в отряд.
VIII
Заслоновцы уже обстрелялись в мелких повседневных стычках с фашистами и приобрели кое-какой боевой опыт.
Дядя Костя решил, что настало время провести более значительную операцию.
Хотелось помериться силами с хорошо вооруженным военным гарнизоном, а не разрозненными группами фрицев или отрядами полицейских.
— А то получается, что мы бьем полицаев да отдельных офицеров. Совсем, как в фашистской считалке: «Айн-цвай — полицай, драй-фир — официр!» — шутил Константин Сергеевич.
Штаб остановил свой выбор на гарнизоне, охранявшем железнодорожный мост на пятьдесят втором километре линии Витебск — Смоленск.
Разведчики Алеся собрали о нем точные данные.
Гарнизон насчитывал тридцать фашистов с двумя станковыми пулеметами и одним минометом.
Мост с обеих сторон защищали дзоты. Земляные откосы были опутаны несколькими рядами колючей проволоки, на которую фрицы навесили пустых консервных банок и жестянок. При малейшем прикосновении к проволоке вся эта «посуда» поднимала неистовый трезвон.
На правом берегу реки, под откосом, стояла казарма гарнизона. От нее вверх на мост вела длинная деревянная лестница.
Заслонов подробно и точно разработал план атаки и познакомил с ним всех своих бойцов.
Прежде всего, партизаны прерывают связь с ближайшими станциями: Богушевской — с одной стороны и Стайками — с другой стороны.
И хотя фашистские поезда уже избегали ходить ночью, но, на всякий случай, партизаны минировали с обеих сторон железнодорожное полотно.
Затем десять партизан с одним пулеметом под командой Нороновича занимают опушку леса на левом берегу, против казармы гарнизона. Оттуда можно будет держать под пулеметным обстрелом лестницу, ведущую от казармы на мост.