А в полдень круг замкнулся совсем: к Заслонову неожиданно приехал со своим комиссаром Смирнов, — он привез последние новости.
Заслонов давно слыхал о партизанском отряде Смирнова, действовавшем на Витебщине, но с его командиром не встречался ни разу.
Смирнов был высокий, осанистый мужчина лет сорока пяти, с громким, начальническим голосом и видом заправского, лихого «рубаки».
Комиссаром у него был скромный молодой человек, учитель.
Когда приехали гости, Заслонов и Норонович сидели в шалаше у Шурмина. Смирнова и его комиссара встретили Алексеев и Лунев. Они вместе шли к палатке командира.
Увидев гостей, Заслонов и командиры вылезли из шалаша. Заслонов стоял между высокими Шурминым и Нороновичем.
— Вот и товарищ Заслонов, — подходя, сказал Смирнову Алексеев.
— Здравия желаю! — козырнул Смирнов и протянул руку Нороновичу.
В карих глазах Заслонова мелькнул смех. Норонович оторопело отстранился.
— Я не Заслонов. Вот Заслонов! — указал он на Константина Сергеевича.
— Ах, простите, товарищ Заслонов, — не смутился Смирнов, оборачиваясь к Константину Сергеевичу: — Простите, — обознался!
Он жал руку Заслонова и с интересом смотрел на этого небольшого и по виду совершенно не воинственного человека.
Когда все перезнакомились, Смирнов начал:
— Что ж, оказывается, фрицы нас окружают? Сегодня утром в Красном высадился целый полк эсэсовцев. Они так и хвастаются: мы, мол, приехали уничтожить всех витебских партизан! Партизан — капут!
Смирнов, видимо, был не на шутку встревожен.
— Мои хлопцы на такую фашистскую брехню вот что всегда говорят: «Не перейдя леса, не кажи гоп!» — усмехнулся Заслонов. — Пусть-ка сунутся сюда!..
— А всё-таки что-то надо предпринимать, товарищ Заслонов!
— Сейчас обмозгуем!
Константин Сергеевич спокойно вынул из планшета карту, разостлал ее тут же, на земле. Все сели вокруг карты.
Лунев привычно нарисовал карандашом три большие стрелки, идущие к партизанским базам из Красного, Добромысля и Любавич.
— Несомненно одно — нас блокируют, — уточнил начальник штаба, хотя и без этого всё было ясно.
— Да, мы завтра же будем окружены, — сказал Алексеев.
— Нужно выходить из мешка, пока не поздно! — категорически отрубил Смирнов и стал вытирать платком вспотевший лоб.
Заслонов сосредоточенно смотрел на карту, тихонько посвистывая.
Смирнов не выдержал:
— Что же всё-таки будем делать, товарищ Заслонов?
— Драться! — поднял на него глаза дядя Костя.
— Слишком большое неравенство сил: у нас какая-либо тысяча человек, а у него вон сколько! А если еще он бросит на нас танки и авиацию…
— Вы что, под самолетами ни разу не были? — удивленно посмотрел на него дядя Костя. — А мы — столько раз!.. Ну, лягух драгалевских в болоте перебьет — это верно, а партизан — никогда! А с танками пускай попробует сюда сунуться!..
— И всё-таки, товарищ Заслонов, выходить из мешка придется, — осторожно вставил Смирнов.
— Выйти всегда успеем!
— Ой ли?
— Ручаюсь! — Заслонов приподнялся и сел. — Я берусь вывести в любой момент оба наши соединения.
— Вы, товарищ Заслонов, возьмете на себя ответственность за всех нас? — переспросил, оживившись, Смирнов.
— Возьму! — твердо ответил Заслонов.
«Дядю Костю задело. Сказал — докажет!» — подумал Алексеев, глядя на Заслонова. Анатолий знал характер Константина Сергеевича.
— Командуйте, я согласен! — ответил Смирнов, взглянув на своего комиссара.
Это предложение устраивало Смирнова.
— Да, да, пусть товарищ Заслонов временно… — поддержал его комиссар.
— Конечно, временно. Но завтра я всё-таки обо всем радирую Центральному штабу, — сказал Заслонов.
— Само собою!..
— А теперь давайте подумаем сообща, где и как мы будем драться, — взялся за карандаш Заслонов.
Все нагнулись над картой.
Весь главный удар Заслонов принимал на себя. Он решил боем привлечь к себе и те фашистские силы, которые могут направляться из Любавич. А Смирнов должен был удерживать врага, идущего из Красного, на своем рубеже Мохначи — Волково.
— А пока всем нам надо немедленно рыть окопы и делать дзоты, — сказал напоследок Заслонов.
Смирнов и его комиссар тотчас же уехали к себе.
Когда заслоновцы остались одни, Норонович подошел к Заслонову:
— Дядя Костя, чего это он меня за вас принял?
— О, он еще не знает? — ударил Нороновича по плечу приковылявший дед Куприянович. — На твои пригожие штаны глядючи!