Книга профессора Валентина издана в 1921 г., и, очевидно, ему не были известны результаты архивных работ, опубликованные в 1922 г. в Москве; и если он предвосхитил точку зрения, руководившую составителями французской «Желтой книги» о балканских делах 1912–1913 гг., то слова его кажутся сознательной иронией при сопоставлении с русскими документами.
В конце июля 1912 г. Пуанкаре (председатель совета министров и министр иностранных дел) был в Петербурге. Всеподданнейший доклад Сазонова от 4/17 августа 1912 г. о совещаниях с ним отмечает: 1) успешное завершение переговоров между начальниками французского и русского морских генштабов, заключение[16] и утверждение морской конвенции, 2) требование Пуанкаре о выполнении пожелания французского генштаба об удвоении колеи на стратегических линиях, ведущих к западной границе, 3) сообщение Пуанкаре об ультрасекретном устном соглашении между английским и французским правительствами, «в силу которого Англия выразила готовность оказать Франции, в случае нападения со стороны Германии, помощь как морскими, так и сухопутными силами, — на суше Англия обещала поддержать Францию посылкой стотысячного отряда на бельгийскую границу для отражения ожидаемого французским генштабом вторжения германской армии во Францию через Бельгию»[17]; при этом Пуанкаре «затронул вопрос о возможном согласовании действий военно-морских сил России и Англии» и просил договориться об этом во время предстоявшей поездки в Англию Сазонова с английскими министрами; 4) по поводу болгаросербского соглашения Пуанкаре выразил опасение, ввиду его наступательного характера и возможности «ежеминутных» осложнений на Балканах; «при этом г. Пуанкаре счел своим долгом отметить, что французское общественное мнение не позволит правительству республики решиться на военные действия из-за чисто балканских вопросов, если Германия останется безучастной и не вызовет по собственному почину применения casus foederis, в каковом случае мы, разумеется, могли бы рассчитывать на полное и точное выполнение Францией связывающих ее по отношению к нам обязательств». В ответ на это Сазонов «со своей стороны сказал, что… мы также не могли бы оправдать перед русским общественным мнением нашего активного участия в военных действиях, вызванных какими-нибудь внеевропейскими, колониальными вопросами до тех пор, пока жизненные интересы Франции в Европе останутся незатронутыми». Доклад этот заканчивается панегириком Пуанкаре, как «верному и надежному другу», обладающему «недюжинным государственным умом и непреклонной волей»; «в случае наступления критического момента в международных отношениях было бы весьма желательно, чтобы во главе правительства нашей союзницы стоял если не сам г. Пуанкаре, то лицо, обладающее столь же решительным характером и чуждое боязни ответственности, как нынешний французский первый министр»[18].
30 августа (12 сентября) Извольский частным и весьма доверительным письмом из Парижа сообщает Сазонову о своих переговорах с Пуанкаре после возвращения последнего из Петербурга. Пуанкаре несколько встревожен известиями из балканских столиц, где происходит «борьба военных элементов (желающих, ради спасения своего существования, использовать во что бы то ни стало настоящую конъюнктуру) против радикалов и антимилитаристов»… «Пуанкаре считает, что болгаро-сербское соглашение действует разжигающим образом как на болгар, так и на сербов», но, если, «вследствие заявления России, Болгария не будет в состоянии попользовать настоящие обстоятельства в свою пользу, — это нанесет тяжкий удар влиянию и престижу России в Болгарии, а также идее о дружеской и согласной политике балканских государств под эгидою России; преемники Гешова, стамбуловисты или радослависты, сейчас же разорвут соглашение с Сербией и вернутся к прежней системе колебаний между Россией и Австрией и заискивания перед Веной. Далее г. Пуанкаре сказал мне, что, по имеющимся у него сведениям, в случае воинственного выступления Сербии Австро-Венгрия ни в каком случае не двинется в Санджак, а по ходу дела направит свои действия на Белград; это, конечно, не может остаться безразличным для России и приведет, вероятно, ко всеобщей войне». Затем Пуанкаре повторил сказанное Сазонову о выполнении союзных обязательств в случае выступления Германии и добавил, что, «ввиду критического положения на Балканах, высшие органы французского военного управления с усиленным вниманием изучают все могущие произойти военные случайности, и ему известно, что сведущие и ответственные лица весьма оптимистически смотрят на шансы России и Франции в случае общего соглашения; оптимистический взгляд этот основан, между прочим, на оценке той диверсии, которую произведут соединенные силы балканских государств (за исключением Румынии), оттянув соответствующую часть австро-венгерских военных сил».
17
«Сообщение это г. Пуанкаре убедительно просил меня держать в самой строгой тайне и не давать даже англичанам повода предполагать, что оно было нам сделано». Соглашение это было зафиксировано 22 ноября 1912 г. идентичными письмами между Грэем и Камбоном, текст которых Грэй в своей знаменитой речи 3 августа 1914 г. в палате общин прочел, но с пропуском последней фразы, где говорится об эвентуальном осуществлении планов английского и французского генштабов. На это обстоятельство указано было еще в 1915 г. в американском издании How Diplomats Make War, первое издание без указания автора, второе за подписью бывшего депутата, Francis Nelson (см. The secret History of a great Betrayal by E. D. Morel. P. 11–12).
18
Собственноручная запись Пуанкаре об этой беседе, оставленная им в архиве французского министерства иностранных дел: «Я прошу Сазонова осведомить меня о сербо-болгарском и греко-болгарском соглашениях. Не скрываю, что мне не понятно, почему они не были сообщены Франции Россией; Извольский мне сказал, что он их не знает, но заверил меня, что цель их — сохранение status quo», — чему, впрочем, Пуанкаре просто не поверил. Ознакомившись, в переводе Сазонова, с русским текстом сербо-болгарского договора, Пуанкаре констатирует: «Здесь говорится о status quo только в предвидении его нарушения… Договор заключает семя войны не только против Турции, по и против Австрии. Он устанавливает, сверх того, гегемонию России над обоими королевствами, так как Россия является арбитром во всех разногласиях. Я сказал Сазонову, что эта конвенция нисколько не соответствует тому, как мне ее определяли, что она в действительности — договор о войне (instrument de la guerre) и что она не только раскрывает скрытые планы сербов и болгар, но можно опасаться, что они рассчитывают на содействие России…» (Ministere des affaires étrangères // Documents Diplomatiques. «Les affaires Balkaniques 1912–1914». T. I. P. 38). Этим исчерпывается запись Пуанкаре; составители этого издания подстрочным примечанием ссылаются, впрочем, на доклад Сазонова (в издании Зиберта).