Правительство республики продолжает, так же как и русский народ, быть уверенным, что, только проникнутая этими принципами, русская внешняя политика достигнет той цели, которую себе ставит народ, воодушевленный чувством права и свободы, и что только после победной борьбы союзники смогут создать прочный и длительный мир на основах права.
Российское Временное правительство может быть уверено, что французское правительство исполнено желания прийти с ним к соглашению не только по вопросу о способах продолжения войны, но также и об ее окончании, путем изучения и установления, с общего согласия, условий, при которых союзники могут рассчитывать на достижение окончательного решения, согласованного с теми идеями, которыми они руководились при ведении настоящей войны[829].
26 мая 1917 г.
334. Исполняющий обязанности российского посла в Париже А. П. Извольский[830] министру иностранных дел М. И. Терещенко
Телеграмма
№ 437. 14/27 мая 1917 г.
А. Тома, вероятно, уже передал Вам ответ французского правительства на прокламацию Временного правительства от 9 апреля. Некоторое запоздание этого ответа объясняется тем, что содержание его обсуждалось между парижским и лондонским кабинетами и текст его несколько раз подвергался поправкам и изменениям. Опубликование его состоится, вероятно, лишь после того, как французское правительство осведомится о впечатлении, которое оно произведет на Временное правительство, и если бы против этого не было возражений с Вашей стороны.
Извольский.
335. Исполняющий обязанности российского посла в Париже А. П. Извольский министру иностранных дел М. И. Терещенко
Телеграмма
№ 441. 16/29 мая 1917 г.
Весьма доверительно.
Сделанное Вами представителям русской печати заявление[831], что немедленное опубликование соглашений, заключенных прежним режимом с союзниками, может привести к разрыву с последними и к изолированию России, подало повод в здешних политических и журналистских кругах к толкованию, будто бы имелись в виду соглашения, заключенные еще до войны. На этой почве возникла агитация против президента республики, который будто бы самолично заключил подобные соглашения с бывшим императором и тем способствовал возникновению войны. Кроме того, г. Пуанкаре обвиняется в том, что он, вместе с г. Делькассе, слишком поспешил дать России согласие на присоединение Константинополя и увлек за собою Англию, которая будто бы противилась подобному решению. Хотя агитация эта покуда исходит от отдельных личностей, я мог убедиться из разговоров с Пуанкаре, что он относится к ней весьма нервно, тем более что он не мог сделать по настоящему поводу никаких сообщений или разъяснений, из боязни вызвать осложнения в Петрограде. Считаю долгом заметить, что утверждение, будто Франция первая дала нам формальное согласие на аннексию Константинополя, фактически не верно, доказательством чему может служить телеграмма г. Сазонова ко мне от 5/18 марта 1915 г. за № 1226.
Извольский.
336. Российский министр иностранных дел М. И. Терещенко исполняющему обязанности посла в Париже А. П. Извольскому
Телеграмма
№ 2238. 17/30 мая 1917 г.
Ссылаюсь на Вашу телеграмму № 437.
Для нас представлялось бы существенно важным быть осведомленным о том, в каком именно направлении вносились изменения в текст французского ответа на декларацию Временного правительства от 9 апреля во время совместного обсуждения этого проекта между парижским и лондонским кабинетами. В частности, какое влияние оказывали в этом деле англичане на французов. Постарайтесь самым осторожным образом выяснить настоящий вопрос и о последующем телеграфируйте[832].
Терещенко.
337. Итальянский министр иностранных дел барон С. Соннино посланнику в Румынии барону К. Фашотти
Шифрованная телеграмма[833]
829
Нота французского правительства от 26 мая 1917 г. русской печати сообщена не была. Вместо нее была опубликована нота французского посольства в Петрограде от 7 июня, передающая текст резолюции, принятой палатой депутатов 4 июня. Выражая твердую уверенность, что Эльзас-Лотарингия будет возвращена Франции, палата вместе с тем, «отстраняя от себя всякую мысль о завоевании и порабощении чужих народов, рассчитывала, что усилия армии республики и союзных армий дозволят по низвержении прусского милитаризма достичь прочных гарантий мира и независимости для великих и малых народов в организации сообщества наций, ныне же подготовленного» (опубликована российским правительством 26 мая ⁄ 8 июня 1917 г.).
830
Положение Извольского при Временном правительстве представлялось весьма непрочным. Хотя телеграммой за № 1135 от 15/28 марта новый министр иностранных дел Милюков и просил Извольского остаться на занимаемом им посту, однако в апреле 1917 г., в связи с уходом Палеолога, был поднят вопрос о назначении нового российского посла в Париже, о чем товарищ министра иностранных дел Нератов с «чувством глубокого огорчения» известил Извольского особой телеграммой за № 1893 от 27 апреля /10 мая. Последовавший за этим правительственный кризис и отставка Милюкова окончательно решили судьбу Извольского. Вновь назначенный министром иностранных дел Терещенко, тотчас же по вступлении в должность, известил Извольского о том, что Временное правительство решило назначить послом в Париже члена Государственной думы Маклакова (телеграмма за № 2067 от 8/21 мая 1917 г.). До его прибытия Извольскому было присвоено наименование исполняющего обязанности посла, но уже 17/30 мая он получил предписание сдать дела бывшему советнику посольства Севастопуло, незадолго до этого назначенному российским посланником в Копенгагене (телеграмма за № 2241 от 17/30 мая 1917 г.).
831
Заявление Терещенко представителям печати было сделано 6/19 мая 1917 г. Приводим в выдержке ту часть его, где говорится об опубликовании договоров. «Я знаю, — заметил Терещенко, — что есть один вопрос, который волнует многочисленные группы русской демократии: вопрос о договорах, заключенных старым порядком, господствовавшим в России. Вопрос этот будит страсти. Но я все же считаю нужным коснуться его и сполна и правдиво высказать свой взгляд, ибо русский народ вправе ждать и ждет от временного правительства только слов правды. Русская демократия боится, что, связанная этими старыми договорами, она будет вынуждена служить чуждым для нее целям захвата, и это тревожит ее революционную совесть, разбивает ее порыв и энтузиазм. Поэтому раздаются требования немедленного опубликования всех договоров, заключенных старой властью. Я думаю, что в этом случае чувства, внушающие подобные требования, великодушны, но я убежден, что вопрос поставлен совершенно неправильно, и это должна понять русская демократия. Немедленное опубликование договоров будет равносильно разрыву с союзниками, изоляции России. Подобный шаг неизбежно приведет к сепаратному положению России и будет преддверием сепаратного мира… На основе общения должно расти взаимное доверие союзников друг к другу, которое позволит временному правительству предпринять шаги к соглашению с союзниками на основе декларации его от 27 марта. Я употреблю все усилия, чтобы ускорить процесс сближения, взаимного понимания и согласия. Но, чтобы добиться в этом успеха, свободная Россия должна доказать, что она верно выполняет основное обязательство, взятое на себя перед союзниками, — обязательство объединенной борьбы и взаимной помощи».
832
Извольский не успел выполнить возложенного на него Терещенко поручения, так как 20 мая ⁄ 2 июня 1917 г. сдал дела Севастопуло.