Телеграмма-кабинет-№ 852. 3 июня 1917 г.
Ответ на Вашу телеграмму-кабинет-№ 221.
Я не получил до сих пор никакой информации касательно официального выступления российского правительства перед союзниками относительно пересмотра заключенных соглашений. Об этом много говорили в Петрограде, но российское правительство, по-видимому, не хотело брать ответственности за такое начинание, которое могло бы прежде всего отразиться на уступках, сделанных союзниками в отношении Константинополя.
Королевское правительство не может допустить никакого пересмотра заключенных ранее с союзниками договоров, который отразился бы на преимуществах, по праву приобретенных им фактом своего вступления в войну, и, следовательно, оно находится в условиях, совершенно тождественных с Румынией [834].
338. Российский поверенный в делах в Париже М. М. Севастопуло[835]министру иностранных дел М. И. Терещенко
Телеграмма
№ 465. 21 мая ⁄ 3 июня 1917 г.
Ссылаюсь на Вашу телеграмму № 2238.
Насколько удалось выяснить, текст французского ответа не был, собственно говоря, изменен при обсуждении между французским и английским правительствами; эти правительства ограничились предварительным сообщением друг другу ответа, который каждое из них должно было дать на нашу ноту.
Севастопуло.
339. Российский поверенный в делах в Лондоне К. Д. Набоков министру иностранных дел М. И. Терещенко
Телеграмма
№ 382. 21 мая ⁄ 3 июня 1917 г.
В английской печати, а за нею, разумеется, и в общественном мнении, замечается за последнее время тенденция в сторону более ясного понимания перемены, внесенной переворотом в России в международное положение. Указывается, что, помимо чисто военных задач, главная цель, которую должна себе поставить Англия, — «понять идеалы русской демократии» и приобрести ее дружбу и доверие. Вернейший путь к этому — вновь определенно и вполне ясно высказать «цели войны». Выступление Рибо и президента Вильсона, несомненно, дают повод значительным общественным кругам сознать, что в этом насущном вопросе Англия отстала от Франции и Америки. Предстоящее возвращение Бальфура подает мне повод к обмену взглядами на этот вопрос, если Вы признаете, что было бы желательно ныне его возбудить. Если Вам кажется, что, чем скорее это будет сделано, тем лучше, я пойду к Ллойд Джорджу. Думаю, что он своим живым умом и истинно демократическим мировоззрением лучше поймет меня, чем кто-либо иной. Прежде такого выступления мне нужна Ваша директива о том, какая, по мнению нашего правительства, формула по содержанию своему способна была бы рассеять недоверие русской демократии к нашей благородной союзнице. Несомненно, что такая формула может быть найдена. По моему мнению, анализ целей, преследуемых Англией, должен привести не только всякого беспристрастного человека, но и даже предубежденного против Англии в силу только того, что она является наиболее организованной и могучей буржуазией, к следующим выводам: 1) Миллионы английских войск, сражающихся во Франции не ради аннексий, а ради освобождения Бельгии и Северной Франции от гнусного ига и надругательства Германии. 2) В Салониках и в прошлом в Галлиполи Англия преследовала цели, бескорыстие которых не подлежит спору. 3) На малоазиатском театре Англия оперирует, и успешно, с русскими войсками не ради территориальных приобретений, а ради освобождения подвластных Турции и терпящих зверские насилия народов, а также ради обеспечения Персидского залива от проникновения Германии. Жизненный театр войны, где успехи Англии могут послужить не другим, а ей самой, — Африка. Но и тут нельзя говорить об аннексиях в смысле, противном нашему идеалу будущего международного мира. История «завоеваний» Англии в Южной Африке учит нас, что «господство» является лучшей гарантией, — такой гарантией, которой дорожат сами народы, признавшие суверенитет Англии, — благосостояние, свобода самоопределения и духовного развития[836]. Нет сомнения, что включение отторгнутых германских колоний в сферу «независимых владений» Великобританской империи для этих самых колоний предпочтительнее, нежели грубая немецкая эксплуатация. Если, таким образом, фактически Англия борется всеми силами, я это особенно подчеркиваю, с прусским милитаризмом во имя тех же идеалов свободы и самоопределения, которые служат светлым лозунгом русской демократии, я не вижу, почему Англия могла бы колебаться ясно высказать свои цели в форме, приемлемой для нас. Есть и другой аргумент, неотразимо свидетельствующий о благородных побуждениях Англии. Неужели кто-нибудь поверит, что Австралия, Канада, Индия отозвались бы на призыв Великобритании с тем удивительным энтузиазмом, который они проявили, если бы не ясен был подлинный смысл этой войны и ее подлинные цели?
834
В апреле 1917 г. сербское правительство решило возбудить через своих военных представителей при Ставке вопрос о пересмотре союзного договора, заключенного между Румынией и державами антигерманской коалиции 4/17 августа 1916 г., в части его, касающейся предоставления Румынии Ваната. По этому поводу российским министром иностранных дел Милюковым была отправлена исполняющему обязанности директора дипломатической канцелярии при штабе Верховного главнокомандующего Трубецкому следующая телеграмма: «По имеющимся у нас сведениям, сербское правительство, ввиду приезда сюда Братиано, предполагает поднять вопрос о пересмотре договора, заключенного между Румынией и державами в августе прошлого года, с целью добиться отказа Румынии от Баната. При этом имеется в виду, в случае неудачи обращения к нам дипломатическим путем, вести переговоры об этом в Ставке через прибывшего из Румынии сербского военного агента и представителей сербской армии при верховном главнокомандующем. По мнению сербского правительства, военное и внутреннее положение Румынии, в связи с революцией у нас, таково, что румынское правительство не сможет противиться настояниям нашего верховного командования и сделает требуемые уступки. Я полагаю, что возбуждение теперь вопроса о пересмотре упомянутого соглашения, когда мы только что заявили о нашей верности международным договорам, — недопустимо и может вызвать большие политические осложнения. Вследствие сего было бы весьма желательно, чтобы генерал Алексеев решительно отклонил всякие ходатайства военных сербских агентов к обсуждению этого вопроса, как не входящего в сферу военной компетенции. Прошу Вас переговорить в этом смысле с верховным главнокомандующим и о последующем телеграфировать» (телеграмма за № 1849 от 25 апреля ⁄ 7 мая 1917 г.). Трубецкой ответил 27 апреля ⁄ 9 мая следующей телеграммой: «Ваша телеграмма № 1849 получена. Верховный главнокомандующий всецело разделяет Вашу точку зрения и даст решительный отпор всяким просьбам о пересмотре соглашения» (телеграмма за № 119 от 27 апреля ⁄ 9 мая 1917 г.).
835
В апреле Севастопуло был окончательно утвержден в должности российского посланника в Копенгагене (телеграмма Милюкова за № 1640 от 13/26 апреля 1917 г.). На его место в Париж был назначен бывший директор дипломатической канцелярии при штабе Верховного главнокомандующего Базили. Уход Милюкова и отставка Извольского вынудили Севастопуло вступить во временное управление посольством в Париже, на правах поверенного в делах, до приезда Маклакова.