Стена длиною общей сложности около 20 км постоянно требовала ремонтов, о которых свидетельствуют многочисленные сохранившиеся надписи. В тех частях, которые требовалось быстро починить или снова и снова восстанавливать, особенно часто использовали многочисленные сполии римского и ранневизантийского времени, то есть старые строительные детали, вставленные в позднейшие сооружения.
Помимо этих оборонительных сооружений, даже в политически сложных обстоятельствах императоры были заинтересованы в застройке территории Дворца, о чем еще пойдет речь в другом месте. Общественные бани, которые императоры до Юстиниана по античной традиции строили в большом количестве, сохранялись в Константинополе дольше, чем в других частях империи, но уже в IX веке (а часто и раньше) были преимущественно непригодны для использования, в частности потому, что туда больше не доставлялась вода. Хотя источники и позднее говорят о строительстве небольших бань, часто довольно роскошных, однако они были целиком и полностью предназначены лишь для двора и придворных кругов[49]. Постоянные военные угрозы с соседних северных территорий, важных для подачи воды, приводили к многолетним перерывам в водоснабжении: так, например, акведук Валента (остатки которого и по сей день высятся над Стамбулом) не действовал с 626 по 758 год. От этого страдали, среди прочего, большие цистерны, вместо которых в те смутные времена появились маленькие, под домами и церквями (в общей сложности их насчитывается 71), наполнявшиеся преимущественно дождевой водой[50].
Сухопутные стены Феодосия II. Нач. V в. Фотография А.Ю. Виноградова
Акведук Валента. Гравюра Дж. Клейтона. Сер. XIX в.
Политическое усиление империи с середины IX века и успехи в борьбе с арабами, а также ее экономический и финансовый подъем вдохнули новую жизнь в императорское строительство, в особенности церковных зданий. Только император Василий I (867–886) восстановил двадцать пять храмов, а восемь построил от основания. После конца иконоборчества, длившегося с 726 по 843 год и направленного против чрезмерного почитания священных образов, снова появилась возможность воплощать в жизнь большие иконографические программы богословского содержания, что стимулировало развитие придворного религиозного искусства (прежде всего мозаичной декорации), которое поддерживали императоры. Здесь можно упомянуть, например, украшение древней церкви свв. Апостолов (при императоре Василии), которая имела особое значение из-за соседствовавшего с ней мавзолея – места погребения василевсов. Начиная с XI века императоры постоянно строят церкви для своего погребения. Император Роман III Аргир (1028–1034) построил церковь Богородицы на западе города, на холме над Мраморным морем. Ее греческое название Перивлепта означает, что ее можно было рассматривать со всех сторон. Самый известный пример погребальной церкви одной семьи – комплекс из трех храмов в монастыре Христа Пантократора, основанном императором Иоанном II Комнином в 1136 году: его величественные здания и сегодня видны издалека на склоне так называемого Четвертого холма, а вот его внутренняя мраморная облицовка и драгоценные наборные полы сохранились лишь частично. Меньше о загробной жизни думал император Константин IX Мономах (1042–1055), когда строил храм святого Георгия неподалеку от Дворцового мыса. Как иронично замечает придворный историк Михаил Пселл, под предлогом надзора за строительством он почаще мог незаметно навещать свою любовницу Марию Склирену, жившую в соседнем дворце[51].